Небо в рублях. Дарья Донцова

в контрольных воротцах у самого выхода – мигом запищали датчики. От стены отлепился мрачный парень в черном костюме и вежливенько так попросил:

      – Чеки покажите!

      Я стала рыться в пакетиках, расставив их на полу около ног, потом юноша принялся методично изучать мои покупки, сличая их с чеками. В общем, на парковку я принеслась в твердой уверенности, что сейчас увижу красного и потного от злости Дегтярева, измеряющего шагами асфальт возле «Пежо». Но, к огромному облегчению, оказалась у своего верного коняшки первой.

      Сев за руль, я только-только перевела наконец дух, как раздался стрекот мобильного.

      – Ты где? – заорал Дегтярев.

      – Жду тебя.

      – Где?

      – На парковке, у ЦУМа, со стороны Неглинной.

      – Где?

      Я растерялась.

      – Где? – тупо твердил полковник. – Уже бог знает сколько времени я прыгаю около твоей машины!

      Я вышла наружу, огляделась и ответила:

      – Извини, не вижу тебя.

      – Аналогичный случай и со мной! – завопил Дегтярев. – Где находишься?

      – Около «Пежо»!

      – Тебя там нет.

      – Милый, а ты сам где?

      – У ЦУМа, возле идиотской «букашки» серебряного цвета. Интересно, в каком алкогольном бреду французы спроектировали этого уродца?

      Мне стало обидно. Возникло большое желание с достоинством ответить: «Обладателю черного, вечно ломающегося «Запорожца» не следует грубо критиковать чужие, вполне бодро крутящие колесами транспортные средства». Но, пару секунд помолчав и слегка остыв, я решила проявить разумность и попросила:

      – Дорогой, посмотри на номер «Пежо».

      – Зачем? И так ясно, что он твой! Здесь один подобный экземпляр!

      – Да? – изумилась я, глядя на еще два совершенно таких же произведения французской автомобильной промышленности, стоявшие буквально в двух шагах от меня. – Интересно!

      – Это мне интересно! – заорал полковник. – Сколько можно охотиться на шмотки, а? Иди немедленно к машине!

      – Сделай одолжение, все же назови вслух цифры номерного знака.

      – Нет слов! – буркнул Дегтярев. – Сто пятьдесят два, буквы…

      – У меня на знаке стоит восемьсот тридцать.

      – И где, где это стоит? Где ты сама с этим знаком? – окончательно пошел вразнос Дегтярев.

      – А теперь опиши вид вокруг, – по-прежнему мирно попросила я. Какой смысл сообщать толстяку, что на мне никаких табличек и знаков нет?

      – С какой радости?

      – Похоже, ты находишься с другой стороны.

      – Чего?

      – ЦУМа.

      – О боже! – завздыхал полковник. – Связался в недобрый час с женщиной! Ладно. Впереди твой ЦУМ, здоровенный магазин.

      – Отлично.

      – Слева Красная площадь.

      – Что?

      Дегтярев издал стон.

      – Такое большое пространство, выложенное брусчаткой, на нем находится Мавзолей. Ясное дело, ты, коренная москвичка, никогда не слышала о том месте, где проводят парады и проходят демонстрации…

      Подавив желание сообщить полковнику