Побег без права пересдачи. Наталья Мазуркевич

самодовольством глаза сего самца. – Очень желает встать на ножки. Не могли бы вы мне в этом поспособствовать, а то так в уголок хочется, что прямо неудержимо?

      Мужчина усмехнулся, но не отпустил, только одна из рук сместилась с поясницы на попу. Вот уж чего захотел! Локоть в живот и… ой, ты ж блин… Пресс у него – будь здоров! Как об стену саданула…

      – Госпоже неудобно? – дошло наконец до этого качка.

      И он – о чудо! – поставил меня на ноги, но продолжил удерживать за запястье.

      – Да! – разозлилась я.

      Кое-как выдернула многострадальную руку из его пальцев и с раздражением обвела взглядом всех собравшихся.

      А собрались здесь одни мужчины. И что они забыли в женской одежде? Под их внимательными взглядами и многозначительными ухмылками я медленно прошлась мимо развала с брюками, пытаясь найти самый маленький размер. Увы, до стандартных размеров здесь еще не додумались, а вводить в моду привычные размеры среди глюков – нет уж, на костер мы не хотим! – было откровенно лениво. А потому пришлось рыться, ругаясь под нос под аккомпанемент тишины. В какой-то момент ее вдруг нарушили пришедшие с улицы, но их быстро утихомирили. Сервис!

      Наконец кое-что, что подходило мне хотя бы по росту, было найдено и даже приложено к ноге. Вроде в самый раз, если не учитывать талию, но здесь ремень нам товарищ!

      – Уважаемый, а где примерить?

      Самый недоедавший в детстве из мужчин махнул куда-то в глубь шатра, где за ширмами копошилась женщина лет тридцати с рассеченным глазом. Она с интересом взглянула на меня, хмыкнула при виде зеленой шевелюры и задернула шторки, лишая всех небывалого зрелища «кикимора переодевается».

      – Местная? – поинтересовалась женщина осторожно, помогая снять сарафан.

      – Угу, – ответила я, разглядывая выбранные брюки. Эх, не джинсы, конечно, но что поделать. Там подвернуть, здесь ушить.

      – В воительницы надумала? – продолжала расспрашивать женщина.

      – Неа, – отрицательно покачала головой, снимая свои вездеходные калоши.

      – А что тогда здесь делаешь? – не поняла собеседница.

      – Одежду выбираю. Если бы еще размерчик был поменьше, – недовольно откликнулась я, вползая в брюки и пытаясь найти застежку.

      – Это мужские… – начала было женщина.

      – Ничего. Мужские – даже лучше. Не так облегают. А то меня тут за попрание морали сожгут, – поделилась наблюдениями я. – А ремня нет?

      Ремень нашелся быстро, стоило визави протянуть руку за ширму. У, догадливые, хвалю! Подпоясавшись и заправив брюки в калоши, я вышла покрасоваться. Зрители оценили, одобрительно распахнув зенки. Кто-то даже у виска покрутил. Хм, обычно у нас это не жест восхищения, но кто этих поймет?

      Понять аборигенов мне не позволили, втянув за ширму вновь.

      – Куда? – выдохнула женщина. – Это же неприлично!

      – То есть?

      Моему удивлению не было предела, и даже ее палец, указывающий на мои верхние девяност… восемьдесят шесть, скажем правду,