Проклятый ректор. Лена Летняя

вас. Старая аристократия в этом плане более снисходительна. Мы уверены в своем превосходстве и ничего не боимся. Но мы злимся. Злимся, что пять веков назад отчасти утратили свой статус. Злимся на нуворишей и их потомков, которых Республика сделала равными нам. И нас бесят те, кто продолжает лезть в высшее общество, не имея на то прав по рождению. А потомки королей… Они от рождения стоят так высоко, что ничего не боятся и ни на кого не злятся. Определенный кодекс чести заложен в них на генном уровне. Плюс воспитание, конечно, но кровь… Она определяет.

      – Неужели вы действительно в это верите? – удивилась я.

      – Это не вопрос веры, – возразил он. – Вы бы понимали это, если бы…

      – Не была безродной дворняжкой?

      Улыбка, скользнувшая по его губам, показалась мне удовлетворенной.

      – Именно.

      – Скажите, ректор Фарлаг, – неожиданно для самой себя поинтересовалась я с доброжелательной, как мне казалось, улыбкой, – а старая аристократия способна чувствовать свое превосходство, только унижая тех, кто не имеет возможности ответить?

      Кажется, он очень удивился, потому что внезапно закашлялся, поперхнувшись дымом.

      – Знаете, эта дрянь убьет вас, – добавила я, не дожидаясь ответа на вопрос.

      – Вы думаете? – голос прозвучал немного сипло, но в нем снова послышалась насмешка.

      – Это худшее, что поступает к нам из-за Занавеси, – я уверенно кивнула.

      Если ректор и хотел парировать, то не успел: послышался приближающийся смех, и я едва успела отскочить к стене, скрытой во мраке, когда в наше тихое и темное укрытие ввалились хохочущие Реджина и еще одна девушка, имени которой я не знала.

      – Прайм тобою очарован, Джина, – громким шепотом сообщила она.

      – Наконец-то! Три года на него потратила, а тут еще эта фермерша…

      – Она тебе не соперница, ты чего? Максимум он ее попользует пару раз из любопытства, но тут уже что делать, дорогая? Когда речь идет о мужьях вроде Прайма, такие вот эксперименты придется и после свадьбы терпеть.

      – Да это сколько угодно, – фыркнула Реджина.

      – Только ему об этом не говори! – возмущенно велела ей безымянная подруга. – Пусть чувствует себя виноватым и дарит тебе взамен украшения. Кстати, что это за благотворительность с платьем?

      – Да ему сто лет, – отмахнулась Реджина. – Ты бы видела, в чем она собиралась прийти…

      В этот момент в бокале ректора заметно звякнул лед и обе девушки испуганно ойкнули, едва не подпрыгнув на месте. Я была рада этому: мне не нравилось слушать, как они меня обсуждают.

      – Ректор Фарлаг, сэр… – испуганно пролепетала неизвестная мне подруга Реджины.

      – Простите, что побеспокоили, – более сдержанно извинилась сама Реджина.

      И их обеих как ветром сдуло еще до того, как Фарлаг успел что-то ответить. Если он вообще собирался. Я услышала только его тихий смех.

      Однако после случайно подслушанного разговора мне совершенно не хотелось оставаться в его компании, поэтому, выждав несколько секунд, я тоже решительно