Человек, который смеется. Виктор Гюго

вас, и наибольшая опасность угрожает мне. Вы поступаете правильно, предоставляя выбор моста тому, кто несет на себе самое тяжелое бремя.

      И он прибавил:

      – Сознание содеянного зла гнетет совесть.

      Потом спросил:

      – Сколько времени нам еще остается?

      Гальдеазун взглянул на цифры, показывающие глубину осадки, и ответил:

      – Немного больше четверти часа.

      – Хорошо, – промолвил доктор.

      Низкая крыша рубки, на которую он облокотился, представляла собою нечто вроде стола. Доктор вынул из кармана чернильницу, перо и бумажник, вытащил из него пергамент, тот самый, на котором несколько часов назад он набросал строк двадцать своим неровным, убористым почерком.

      – Огня! – распорядился он.

      Снег, падавший безостановочно, как брызги пены водопада, погасил один за другим все факелы, кроме одного. Аве-Мария выдернул этот факел из гнезда и, держа его в руке, стал рядом с доктором.

      Доктор спрятал бумажник в карман, поставил на крышу рубки чернильницу, положил перо, развернул пергамент и сказал:

      – Слушайте.

      И вот среди моря, на неуклонно оседавшем остове судна, похожем на шаткий настил над зияющей могилой, доктор с суровым лицом приступил к чтению, которому, казалось, внимал весь окружавший их мрак. Осужденные на смерть, склонив головы, обступили старика. Пламя факела подчеркивало бледность их лиц. То, что читал доктор, было написано на английском языке. Временами, поймав на себе чей-либо жалобный взгляд, молча просивший разъяснения, доктор останавливался и переводил только что прочитанное на французский, испанский, баскский или итальянский языки. Слышались сдавленные рыдания и глухие удары в грудь. Тонущее судно продолжало погружаться в воду.

      Когда чтение было окончено, доктор разложил пергамент на крыше рубки, взял перо и на оставленном для подписей месте под текстом вывел свое имя:

      Доктор Гернардус Геестемюнде.

      Затем, обратившись к людям, окружавшим его, сказал:

      – Подойдите и подпишитесь.

      Первой подошла уроженка Бискайи, взяла перо и подписалась: Асунсион.

      Затем передала перо ирландке, которая, будучи неграмотной, поставила крест.

      Доктор рядом с крестом приписал: Барбара Фермой, с острова Тиррифа, что в Эбудах.

      Потом протянул перо главарю шайки.

      Тот подписался: Гаиздорра, капталь.

      Генуэзец вывел под этим свое имя: Джанждирате.

      Уроженец Лангедока подписался: Жак Катурз, по прозванию Нарбоннец.

      Провансалец подписался: Люк-Пьер Капгаруп, из Магонской каторжной тюрьмы.

      Под этими подписями доктор сделал примечание:

      «Из трех человек, составлявших экипаж урки, судовладельца унесло волною в море, остальные два подписались ниже».

      Оба матроса проставили под этим свои имена. Уроженец Северной Бискайи подписался: Гальдеазун. Уроженец Южной Бискайи подписался: Аве-Мария, вор.

      Покончив