Хранитель пограничной крепости. Ольга Голотвина

Да я скорее глаза себе вырву, чем причиню ему вред. Вон он, в углу, под покрывалом…

      Шайса протяжно вздохнул – как смертник, узнавший об отмене приговора.

      Джилинер повернулся к зеркалу и всмотрелся в собственное лицо, точно пытаясь разглядеть за ним что-то иное, ускользающее, враждебное.

      – Я попытался поработать с драконом, – заговорил он холодно и отстраненно. – Сильный старый ящер, послушался меня с первой попытки. Я вытащил его через врата в Соленых скалах – это неподалеку от Ашшурдага – и вел над побережьем. Хотел перехватить купцов, но на ходу изменил задание. Уж очень удачный случай подвернулся…

      Он круто обернулся к Шайсе. Голос его стал напористым и азартным:

      – Вдоль берега полоса рифов, называется – Акульи Зубы. Ветер и течение прижали к ним корабль. Понимаешь, все сошло бы за обычное крушение, а я установил бы, сколько свободы можно оставить животному, с какой силой нужно давить на его мозг… ведь жертва все равно никуда бы не делась… Нет, словами не передать!.. Поди сюда!

      Шайса без колебаний шагнул к хозяину. Он терпеть не мог испытывать чары на себе, но господину возражать всегда было опасно, а уж сейчас-то…

      Тонкие холодные пальцы легли на виски, Шайса почувствовал легкое головокружение – и в его мозг ворвался рокот.

      Это было странное ощущение: Шайса раздвоился. Он видел серую кожистую тварь с распластанными перепончатыми крыльями, парящую над злобной темной водой (причем между ним и драконом сверкало зыбкое, едва уловимое марево – поверхность зеркала). И в то же время он сам был драконом: ловил воздушные потоки, чуть покачивался на холодных, упругих невидимых струях и прикидывал, как удобнее ринуться вниз – туда, где на обреченной палубе суетились матросы. Зрение у чудища было скверное, человеческие фигурки расплывались в дрожащем тумане (к тому же были серыми – глаз дракона не различал цветов). Но все же чудовище углядело матроса, в панике кинувшегося за борт. Остальные, кажется, тоже побросали снасти… а корабль тащит на рифы… вот сейчас и обрушится сверху…

      Нет, все-таки драконом Шайса не стал, хоть и взглянул на мир глазами крылатой рептилии. Он думал и чувствовал как человек, у которого в руках страшная, смертоносная игрушка, лучшая игрушка в мире, послушная приказу, не знающая сомнений и жалости, и вот сейчас, сейчас…

      И вдруг все кончилось, оборвалось резко и грубо. Чья-то мощная воля выхватила у него «игрушку». Шайса на миг задохнулся, точно его ударили… нет, отшвырнули прочь, как котенка. Серебристый блеск зеркала стал нестерпимым, резал глаза. Шайса с трудом мог разглядеть, как дракон, нелепо взмахивая одним крылом, заваливается на левый бок и падает в свирепую пучину, как бьют его о скалы волны… а затем все исчезает, остается только горькая обида, и боль, и желание разнести в пыль все вокруг, столкнуть в Бездну мир, так подло обманувший и унизивший… Руки сами, без приказа мозга, накрывают Шар тканью и убирают в угол, это делает словно другой человек, а злоба подступает к горлу и душит, ищет выхода…

      Шайса опомнился. Он вновь стоял на пушистом ковре.