Роза Йорков. Жюльетта Бенцони

и в самом деле опасен, этот русский погромщик, присвоивший себе имя благородного поляка, которого сумел спровадить в Сибирь. Симон Аронов, когда они встретились с Морозини на островке-кладбище Сан-Микеле в Венеции, предельно откровенно рассказал князю всю правду о своем злейшем враге. Федор Орчаков, палач-садист, организатор погрома в Нижнем Новгороде в 1882 году, стремился всеми возможными средствами завладеть как камнями с пекторали, так и самой святыней. Не меньше, чем страсть к деньгам, руководила им ненависть к Симону Аронову, человеку, который осмелился вступить в битву с ним самим и его подвижниками, которых Хромой называл черносотенцами.

      До сих пор псевдо-Солманский не подозревал о той роли, которую играл Морозини в поиске пропавших камней. Он видел в нем лишь последнего владельца исчезнувшего сапфира и считал естественным, что тот пустился на поиски похищенной семейной драгоценности. И в этом смысле Морозини, специалист по старинным украшениям, в глазах Федора опасности никакой не представлял, тем более что был влюблен в обольстительную Анельку… Однако Аронов выразился более чем недвусмысленно: если Солманский поймет, что Альдо пытается помешать ему завладеть хоть одним драгоценным камнем, граф обведет его имя в списке тех, кто подлежит уничтожению, красным карандашом.

      Подобная перспектива ничуть не смутила князя-антиквара. Он никогда не отступал перед опасностью. К тому же он не сомневался, что этот авантюрист приложил руку и к убийству его матери, княгини Изабеллы. А поскольку Альдо Морозини не был искушен в искусстве плетения интриг, то считал, что чем раньше будут обнажены шпаги, тем лучше.

      Сейчас ситуация, в которой оказался граф, позволяла Морозини оставаться сторонним наблюдателем, и он ограничился этой ролью. Не было никакого смысла мозолить глаза своему смертельному врагу, которого на какое-то время сковало по рукам и ногам убийство зятя.

      Поэтому Альдо оставил графа устраиваться в гостинице, закурил сигарету и приказал отвезти себя в «Ритц».

      Глава 3

      У каждого своя правда

      Построенная в 1820 году тюрьма Брикстон мало напоминала исправительное учреждение. Ее использовали как тюрьму предварительного заключения, где находящиеся под следствием ждали суда. В то же время назвать это место приятным было никак нельзя. Вековые заплесневелые камни источали печаль и сырость. Пройдя все пропускные формальности, Морозини, пока его вели в камеру свиданий, похожую на застекленный шкаф, успел проникнуться его тяжелой, гнетущей атмосферой.

      Леди Фэррэлс вошла в сопровождении надзирательницы, которую только юбка и отсутствие усов отличали от дюжего жандарма, и Альдо почувствовал, как учащенно забилось его сердце. Узница в строгом черном платье, подчеркивавшем ослепительную белизну ее кожи и сияние белокурых волос, среди унылых серых стен казалась прекрасной как никогда. Но это была не прежняя Анелька…

      Радость жизни покинула ее. Бледное личико, золотистые глаза, волосы – она была точь-в-точь как статуэтка