Похищенный, или Приключения Дэвида Бэлфура (сборник). Роберт Стивенсон

не пожелал им доброго вечера. Наконец солнце село, и я заметил на фоне желтого неба струйку дыма, поднимавшуюся из трубы Шоос-хауса, и, хотя струйка была не шире, чем дымок от свечи, все-таки она служила доказательством того, что в доме есть огонь, а значит, там тепло, приготовлен ужин и обитает какое-то живое существо. Эта мысль ободрила меня, и я пошел по узкой тропинке прямо к дому. Едва различимая тропинка то и дело терялась в густой траве, но другой попросту не существовало. Луговая стежка привела меня к каменной арке, в верхней части которой виднелись следы древнего герба, рядом с аркой стоял домик без крыши для привратника: очевидно, тут предполагался главный въезд, но его так и не достроили. Вместо ворот из кованого чугуна высились деревянные решетчатые двери со створками, связанными соломенным жгутом; ни садовой ограды, ни малейшего признака подъездной дороги я не обнаружил, а тропинка, по которой я петлял, обогнула арку с правой стороны и, извиваясь, направилась к дому.

      Чем ближе я подходил к зданию, тем угрюмее оно выглядело. По-видимому, это был лишь один из флигелей недостроенного особняка. Верхний этаж даже не подвели под крышу, и в небе вырисовывались нескончаемые уступы и лестницы. Во многих окнах не хватало стекол, и летучие мыши влетали и вылетали туда и обратно, как голуби на голубятне. Когда я оказался у дома, уже стемнело, и в трех окнах нижнего этажа, расположенных высоко над землей, очень узких и запертых на засовы, замерцал дрожащий маленький огонек.

      Так вот он дворец, куда я иду! Вот те стены, в которых мне предстоит искать новых друзей и начинать блестящую карьеру! В Иссен-Уотерсайде, в доме моего отца, яркий огонь светил на милю вокруг, а дверь отворялась для каждого нищего. Я осторожно пробирался вперед, навострив слух, как вдруг до меня донеслись звуки передвигаемой посуды и чьего-то сухого сильного кашля, но ни голосов, ни лая собаки не последовало. При тусклом вечернем свете я почти ощупью нашел деревянную дверь, всю утыканную гвоздями, робко, с тревожно бьющимся сердцем поднял руку и постучал один раз. Потом стал ждать. В доме воцарилась мертвая тишина. Прошла минута, и ничто не пошевелилось, кроме летучих мышей, прошмыгнувших над моей головой. Я снова постучал и замер. Мои уши так привыкли к тишине, что я слышал, как в доме тикали часы, но тот, кто жил там, хранил упорное молчание и, очевидно, как и я, затаил дыхание.

      Я уже хотел убежать оттуда, но меня охватила досада, и я принялся колотить руками и ногами в дверь и громко звать мистера Бэлфура. Едва я вошел в азарт, как надо мной раздался кашель. Отскочив от двери и взглянув вверх, в одном из окон верхнего этажа я увидел человека в высоком ночном колпаке и расширенное к концу дуло мушкетона.

      – Он заряжен, – предупредил голос.

      – Я принес письмо мистеру Эбенезеру Бэлфуру из Шооса, – сообщил я. – Здесь он?

      – От кого? – спросил человек с мушкетоном.

      – Это вас не касается, – ответил я, начиная раздражаться.

      – Хорошо, положи его на порог и убирайся.

      – Ну уж нет! –