Король нищих. Жюльетта Бенцони

за монахом в грубошерстной рясе Ришелье проследовал в небольшую, расположенную на первом этаже квартиру, что состояла из библиотеки и монашеской кельи. Здесь доживал свои последние дни старик с длинной седой бородой. В шестьдесят один год отец Жозеф дю Трамбле, прозванный Серым кардиналом, умирал не от старости, а оттого, что сгорал от эпидемии странной лихорадки, поразившей как самого короля, так и большую часть королевских мушкетеров и рейтаров, а также от беспрестанной работы его безжалостного ума, который был безраздельно поглощен государственными делами. Сын посла, мечтавший о крестовом походе и посвятивший жизнь борьбе против Австрийского дома, Жозеф дю Трамбле был ближайшим и бесценным советником кардинала.

      Ришелье вошел в комнату. Жозеф дю Трамбле едва удержался на ложе, когда резким жестом протянул королевскому министру дрожащую, пожелтевшую и иссохшую руку.

      – Брейзах! – задыхаясь, шептал он. – Брейзах! Как там наши дела?

      Мысль о взятии этой важной крепости, плацдарма на Рейне, который преграждал имперцам доступ в Эльзас и тем самым прерывал их связь с Нидерландами, неотступно преследовала старика. Он видел в этом увенчание своей политической борьбы, но крепость, которую по приказу короля Франции осаждал один из лучших его полководцев, герцог Бернгард Саксен-Веймарский со своими немецкими наемниками, ожесточенно оборонялась.

      Ришелье улыбнулся, взял протянутую руку и долго держал ее в своих ладонях.

      – Последние новости хорошие, друг мой, успокойтесь! В Брейзахе, взятом в клещи, не хватает продуктов и воды, город от нас не уйдет. Его падение – вопрос дней…

      – О Господь всемогущий! Нам необходим Брейзах! Поражение уничтожит все усилия, предпринятые в ходе этой бесконечной войны. Испания снова воспрянет духом…

      – Об этом не может быть и речи. Наши армии наступают на всех фронтах…

      Пододвинув к кровати табурет, кардинал сел у изголовья старого друга, который, охваченный лихорадочной спешкой, расспрашивал о всех театрах военных действий бесконечно долгой войны, что получит в истории название Тридцатилетней: с 1618 года корона Франции противостояла мощной коалиции Габсбургов, как испанских, так и австрийских.

      Всегда тягостно видеть, сколь губительно влияют старость и болезни на великий ум, и очень скоро кардинал больше не мог этого выносить. Он ушел, сказав, что должен узнать, пришли ли новые депеши, и увлек с собой врача-монаха, лечившего отца Жозефа.

      – Сколько он еще протянет? – спросил Ришелье, когда их уже не мог услышать больной.

      – Трудно сказать, ваше преосвященство, ибо мы имеем дело с крепким, жаждущим жить организмом, но разум, как вы сами могли убедиться, начинает погружаться во тьму старческого бессилия. Ну, скажем, месяц! Может быть, два.

      – Выздоровление исключено?

      – Не только выздоровление, но даже улучшение… Если Господь не совершит чуда…

      – Вы не верите в чудеса, как, впрочем, и я!

      Несмотря на то, что Ришелье относился подозрительно к познаниям светских врачей, он полностью доверял