Ночной портье. Ирвин Шоу

рядом с героями. Я никогда не был драчлив, и, хотя был патриотом, охотно почитавшим наш флаг, тем не менее войны вовсе не привлекали меня. Мой патриотизм не доходил до кровожадности. Однако вернемся к моему теперешнему приезду в Вашингтон.

      На следующее утро я вышел из отеля. У стоянок такси выстроились длинные очереди. Я пошел пешком, надеясь, что удастся по пути подхватить машину. Денек выдался погожий, сравнительно теплый, особенно приятный после кусачего нью-йоркского холода. От улицы, по которой я шел, так и веяло достоинством и процветанием. Прохожие, как на подбор, были хорошо одеты и благонравны. Я прошагал полквартала рядом с дородным и чинным джентльменом, облаченным в полушубок с норковым воротником. Шагал он величаво, словно конгрессмен. А может, он и впрямь был конгрессменом, кто их тут знает. Я хмыкнул, представив, как он отреагирует, если я подойду к нему, схвачу за петлицу и начну рассказывать, чем занимался сегодня с раннего утра.

      Вместо этого я окликнул такси, которое остановилось у перехода на красный свет. Лишь подойдя к машине, я заметил на заднем сиденье пассажирку. Однако таксист, седой негр, опустил стекло и спросил:

      – Вам куда, мистер?

      – В Госдепартамент.

      – Садитесь. Вам по пути с леди.

      – Не возражаете, мадам? – открыв дверцу, спросил я.

      – Безусловно, возражаю, – резко ответила молодая, довольно хорошенькая блондинка, которую портило в эту минуту то, что она зло поджимала губы.

      Извинившись, я уже собрался отойти от машины, когда таксист распахнул переднюю дверь и окликнул меня.

      – Садитесь ко мне, – пригласил он.

      Вот назло тебе, сука, подумал я и, не взглянув на нее, сел рядом с шофером. Сзади донеслось злобное бормотание, но ни я, ни шофер не обратили на это внимания. Ехали мы в полном молчании.

      Когда машина остановилась у какого-то правительственного здания с колоннами, пассажирка наклонилась вперед, взглянула на счетчик и сказала:

      – Доллар сорок пять.

      – Да, мадам, – кивнул таксист.

      Порывшись в сумочке, она оставила деньги на заднем сиденье.

      – Не надейтесь, что я вам прибавлю, – бросила она, вышла из машины и, сердито поводя плечами, скрылась за массивной парадной дверью.

      Ножки-то у нее хороши, приметил я, провожая ее взглядом.

      Таксист перегнулся и сгреб деньги с заднего сиденья.

      – Чинушка, – фыркнул он.

      – Точнее, стерва, – сказал я.

      Таксист громко рассмеялся.

      – В этом городе быстро приучишься получать скорее шишки, чем пышки, – сказал он. И пока мы ехали, таксист все покачивал головой и посмеивался.

      Когда мы приехали, я дал ему доллар на чай.

      – Нет худа без добра, и та блондинка помогла, – улыбнулся он, благодаря меня.

      Я вошел в здание Госдепартамента и разыскал справочное бюро.

      – Мне бы хотелось увидеть мистера Джереми Хейла, – обратился я к девице в справочном.

      – Вы