6,5 (сборник пьес для двух актеров). Семен Злотников

и надо, верно, чтобы было. Разумно. (Хочет подняться, однако морщится; махнув рукой, на коленях переползает к чемодану, укладывает туфли.) Странная, Митя, штука этот возраст: все почти то же самое, только почему-то ноги плохо слушаются… (Все же поднимается.) Почти… почти… (Уходит.)

      Порогин по-прежнему недвижим.

      (Вскоре возвращается.) Электрическую я положила, а еще, подумала, безопасную. (Опять опускается на колени возле чемодана.) Слышишь, Митя? На всякий пожарный. Мало ли чего там, в деревне, света не станет… Ветер задует… Гром упадет… Бывает… Света нет, а ты брейся, Митя, не ленись. Не дай Бог, вдруг кто неожиданно… До сих пор вздрагиваю, как вспоминаю, как к тебе туда ваш ректор с иностранным корреспондентом приехали, а ты их в белье своем встретил, в исподнем. (Перекладывает вещи.) Уже я наслушалась: уж и такой, и профессор, и литературовед, и величина, а все одинешенек на даче, позабытый, позаброшенный, неухоженный, щетиной поросший… Да, Митя. Кто нас не знает, так и говорит: денег у них куры не клюют, а как мучается. Жена у него, говорят, жадная, наверно. Все равно ей, что он там ест, на чем спит… Ох, Митя, Митя… Ну кому ты объяснишь: как ты за работу садишься – так меня до себя не допускаешь. Диким делаешься… отшельником. (Задумывается, достает из кармана зубную пасту.) Митя… «Поморина» твоего, весь Невский обошла, нигде… Вот, «Мэри» купила. Два тюбика. Подумала, может, больше… А хватит тебе на месяц?.. Ну, не хватит, с кем-нибудь подошлю. Вообще-то, Митя, не жалей ты ее, намазывай пожирнее. Мне один зубодер объяснял: зубам лучше, когда пожирнее. Уж эти-то, Митя, побереги. Уж эти-то, по-моему, нехудо получились? Как чувствуешь?..

      Он молчит.

      (Достает из кармана лекарство.) Вот только прошу, Митя, как человека: не скармливай ты птицам валидол. Не болит у них сердце, им лишь бы клевать. Такие твари… А самому там, не дай Бог, в глуши понадобится, и будешь… Сердце, Митя, сердце… о сердце помни. (Тяжело встает, уходит.)

      Порогин подносит письмо близко к глазам, щурится, разглядывает. Складывает, прячет в карман. Появляется Вера Максимовна: в руках банка с растворимым кофе, кастрюлька, термос; опять на коленях возле чемодана.

      Кофе, Митя… твой любимый… из Турции… Вот только не злоупотребляй: чашечку – и довольно. Ни к чему, Митя, риск этот. В нашем возрасте – хочешь не хочешь – все надо делать в хорошую меру. И вообще… вообще, Митя, я думаю… Надо бы пожить еще, а? Сколько получится. Что-то… не готова… Вроде бы и пора, вроде бы… а чего-то охота еще, Митя. Сколько получится. (Закрывает чемодан, запирает; стоя же на коленях, пытается оторвать от пола, удается с трудом.) А-а, ничего… ничего, можно… Забыла спросить, Митя: когда такси заказывал, сказал, чтобы этот таксист к нам поднялся?..

      Порогин молчит.

      Забыл?

      Он молчит.

      К слову, самой не забыть бы. (Достает деньги и дальнозорко разглядывает.) Слава Богу, мелкие нашла. Хорошо-то как… (Прячет деньги.) А то, помню, в прошлый раз я молодцу по слепоте чуть не миллион сунула. Вот, наверно, дурень подумал: ненормальная бабка, деньгами сорит…

      Порогин поднимает глаза, внимательно разглядывает жену.

      (Замечает этот взгляд и даже как бы слегка