Красный закат в конце июня. Александр Лысков

наподобие юбки. Поджигал, и огонь кольцами взмывал вверх по сухой смоляной чешуе.

      Перебежками, от одной сосны-смертницы к другой выстраивал стену огня. Трещало по верхам. В огне истаивали кроны. Попутным ветерком пламя уносилось к реке. Теперь уже ему обратного ходу не было. Вали широким захватом меж двух берегов в водяную удавку.

      И поджигателя гони в безопасность на песчаную косу.

      Жаром угасающего пожарища наносило до ночи. Закоптило лица и одежду – без дресвы не смыть. Или хотя бы илом.

      …Из кустов, от невыносимой жары, начали выскакивать зайцы. И баба, ничуть не тяготясь беременностью, принялась загонять ошалелых косых к воде, а Синец дубинкой бил и приговаривал:

      – Сами в горшок скачут.

      Наелись зайчатиной вдоволь. Шкурки замочили в реке под корягами. Уснули в угарном тепле, вольно раскидавшись: и комаров, хоть на одну ночь, но тоже повывел бойкий новгородец на отвоёванной земле…

6

      От соплеменников слыхал, конечно, Кошут, что «злован», «ороз»[10] жгут угорские леса, но видел впервые.

      Леса на Севере влажные. Молния разве что пропорет кору на стволе сверху до низу, дерево будто только шубу распахнёт для охлаждения. Дождём тотчас зальёт, заживит рану, лишь парок ещё некоторое время будет сочиться. От роду не горючие здесь леса. И в саму сушь надо специально умело подпускать огня для пала. (Даже сейчас, в обилии спичек и зажигалок ни одной сколько-нибудь значительной огневой потравы не сыскать на сотни километров леса).

      А тогда вообще лесной пожар здесь, в болотах, ручьях, реках, озерах, был в диковинку. Зрелище невиданное. Потому на эту огненную кипень, должно, жутко было глядеть угорскому семейству со своей высотки.

      Ощущать на лицах жар гигантского огнища, чувствовать себя жертвой, принесённой чужим богам.

      – Хоз некюн иде. Ен фельмаж кют аз[11].

      Тайный лаз, обязательный для любого угорского жилища, Кошут с Туттой начали прорывать из угла землянки сразу, как обжились здесь. Копали не один год, не одну плитку сланца истерли. Хотя невелик труд – песок. Только сгребай в кожаную торбу и оттаскивай. Дело затягивалось оттого, что приходилось одновременно с выемкой оплетать лаз, прокладывать под землёй кишку из виц тальника, словно гигантскую мережу.

      Пробились до склона ближайшего оврага.

      Выход замаскировали.

      Со временем песок просочился сверху сквозь переплетения. В ином месте лаз засыпало наглухо.

      Кошут спешно расчищал ход…

7

      Шло время.

      Как-то ночью сидит Кошут на сосне в засаде – слышит хруст. Мелькнула тень в лунном свете. Пику сжал в руке, изготовил для боя. Ожидал появления клыкастого, а под ним – Синец с топором и рогатиной.

      Оголодали с Фимкой.

      Когда ещё ржаной колос нальётся.

      Убоина требовалась на пропитание.

      Забрёл в лес.

      Стоит, прислушивается.

      Темечко лоснится при луне.

      Тут бы и покончить Кошуту с вором и поджигателем. Туда бы, в темечко, пику одним легким движением – ходом до сердца. А бабу его, сонную, трофейным топором. И опять живи полновластным

10

Злован, ороз – славянин, русский (угр.)

11

Вот и до нас дошли. Я полез ход чистить.