Банка апельсинового сока. Николай Романецкий

от и сейчас, стоя перед ним навытяжку, практиканты ели начальство глазами. Наверное, им казалось, так и должно стоять перед капитаном. Ведь этого требует Устав!.. Откуда им знать, что Устав писали такие же кретины, как и они, только лет на тридцать старше и навеки прикипевшие к удобным креслам в шикарных кабинетах?..

      Хлыщи, подумал Ребров. Опереточные космонавтики…

      Пауза затягивалась, и практиканты недоуменно переглянулись.

      – Я объявил сбор, – сказал Ребров, еле сдерживая раздражение, – не для того, чтобы вы играли друг с другом в переглядки! Пришло время главного маневра. По программе – поворот…

      Они снова переглянулись, теперь во взглядах их сквозило нескрываемое удовольствие от предстоящей работы. Вильсон даже подмигнул приятелю.

      Ребров вздохнул и повернулся к ним спиной.

      Конечно, для практикантов и такой полет – событие. Им давно уже надоело сидеть по аудиториям, слушая самодовольных старперов, вроде Реброва, да бегать ловкими пальцами по кнопкам осточертевших тренажеров. А тут какой ни есть, но все же выход за пределы Системы. Тем более на испытания Корабля и с «самим Ребровым». Потом будут выпячивать богатырские груди и травить байки девочкам с факультета диспетчеров. Тьфу!..

      Раздражение угнетало Реброва. Он не понимал, откуда оно бралось здесь. В Академии все было понятным. Нелегко старику, всю жизнь топтавшему пространство, переходить на сидячий образ существования. Столько лет мотаться по многочисленным планетам, освоенным землянами, и вдруг – сразу и окончательно! – лекции, лабораторные и душещипательные беседы с так называемой «молодою сменой».

      Он, собственно, и на предложение Плахина-то согласился лишь для того, чтобы развеяться. Окунуться ненадолго в знакомую и любезную сердцу атмосферу. А вот пригласить на испытания Корабля кого-либо из старых приятелей не решился. Духу не хватило, страшным показалось окунуться в былое до такой степени. Начались бы воспоминания и утешения. «Бойцы вспоминают минувшие дни…» Пропади они пропадом, эти минувшие дни, если на финише такая жизнь!..

      Да и формального оправдания приглашению опытных ребят не было. Полет-то чепуха, всего несколько дней. Не полет – прогулка по пригородному парку! Не нужны тут ни опыт работы в космосе, ни умение принимать единственно правильные решения. Для этого есть на борту он, капитан, хотя и он не видит, где тут может быть использован его богатый опыт. А для так называемой «смены» все ж таки практика…

      В общем, все он решил правильно. Так откуда же раздражение? Или в этом раздражении и заключается старость?..

      – Напоминаю, как будет происходить поворот, – сказал Ребров, не оборачиваясь. – После команды полное отключение от посторонних мыслей. В момент «ноль» отчетливо представляем себе, что Корабль меняет курс… Вопросы?

      Экипаж безмолвствовал. Ребров сел за пульт и запустил программу поворота. Из спинок кресел выдвинулись синие чашки ридеров. Комариным звоном запищали нейтрализаторы инерции. Ребров прижался к чашке затылком и, прикрыв глаза, дождался, пока датчики лягут на виски. Потом развернул кресло. Практиканты сидели на своих местах.

      – Экипаж к маневру готов! – объявил Ребров. – Корабль?

      – Корабль к маневру готов, – сказал Корабль. – Скорость – пять световых, двигатели в режиме «торможение-разгон», перепад ускорений – пятьсот двадцать тысяч «жэ», нейтрализаторы инерции на максимуме, начало маневра в момент «ноль». Экипажу внимание! Начинаю отсчет…

      Ребров снова прикрыл глаза. Он представил себе проклятую надоевшую Землю, бледно-голубую, в белых покрывалах облаков, набившие оскомину лекции, каждодневную суету городов, черт бы их побрал со всеми потрохами!..

      А Корабль уже ритмично диктовал:

      – Три… два… один…

      И когда он произнес: «Ноль», – Ребров представил себе, как Корабль останавливается и стартует в обратную сторону.

      Он знал, что то же в это мгновение представляют себе и практиканты, и сжался, ожидая чувствительного толчка и замирания в сердце – все-таки полмиллиона «жэ» это не баран начихал, как бы надежно ни работали нейтрализаторы инерции.

      Поворот совершился абсолютно незаметно.

      Ай да машина, подумал Ребров с внезапно возникшим удовлетворением. Какая плавность!.. На таких ходить можно.

      – Экипаж? – спросил он.

      – Третий в порядке! – отозвался Белов. – Команда выдана.

      – Второй в порядке! – выпалил Вильсон. – Команда выдана.

      – Первый в порядке, – сказал Ребров. – Команда на маневр выдана… Корабль?

      – Корабль в порядке, – доложил Корабль. – Скорость – пять световых, двигатели на константе, курс прежний… Прошла команда «Отказ от маневра».

      Ребров повернулся лицом к экипажу. Он увидел, как Вильсон удивленно пожал плечами. И только тут до Реброва дошло, почему поворот совершился столь плавно. И вновь накатило раздражение.

* * *

      Ребров заварил кофе, выключил камбуз и, взяв в руки кофейник и пустую чашку, отправился к себе.

      Практиканты