Узревший слово. Николай Романецкий

Репню подобрали волхвы, поместили в детский дом при Южноуральском волхвовате. А через два года в нем проснулся Талант, и его перевели в школу волшебников.

      Ни волхвы, ни пестуны понятия не имели, какую печать наложила на восьмилетнего ребенка увиденная им сцена изнасилования матери. Они предполагали, что случившееся породит в душе сироты ненависть к ордынцам.

      Репне часто снилась та ночь. Но он просыпался не от того, что видел вспоротые женские животы и мертвые глаза матери и сестры. Репня просыпался в холодном поту от того, что снова и снова раздавался в его памяти визгливый мамин – и не мамин – голосок: «Еще! Еще!» И снова и снова видел он скребущие по спине насильника-ордынца мамины нежные пальчики.

      Через много лет посеянные в душу ребенка зерна ненависти и ревности проросли.

      7. Ныне: век 76, лето 2, червень.

      Гостью привезли в половине девятого.

      Свет уже закончил в тренировочном поприще очередное сражение с духом Перуна и успел принять душ, когда Берендей доложил ему о прибытии Веры. И хотя у чародея не было ни малейшего желания до завтрака заниматься государственными делами, однако, помня о просьбе Буни Лаптя, он решил поступить вопреки своему желанию.

      Гостья выглядела одинокой и беззащитной. Она стояла посреди сеней, прижав руки к груди, и широко открытыми глазами смотрела на спускающегося по лестнице Света. Похоже, она никак не ожидала такого поворота в своей судьбе. Или делала вид, что не ожидала…

      На ней было все то же вчерашнее рубище, и прислуга встретила гостью с плохо скрытым удивлением. Однако невежливых реплик никто себе не позволил: Свет уже успел предупредить челядь. Даже Забава держала язычок за зубами.

      Спустившись, Свет подошел к паломнице, с большим трудом – мышцы едва ли не отказывались совершать непривычную работу – изобразил на лице улыбку и проговорил:

      – Здравы будьте, девица!

      Паломница, похоже, проглотила ком, стоящий у нее в горле, и ответила:

      – Будьте… и… вы… здравы… – Как будто произносила вызубренные без понимания слова незнакомого ей языка. И после некоторой паузы добавила: – Чародей…

      Свет сделал вид, что не замечает замешательства паломницы, и, повернувшись к прислуге, сказал:

      – Вера будет в течение некоторого времени моей гостьей. Прошу любить и жаловать!

      Он с удивлением заметил, каким взглядом одарила «гостью» Забава. Словно раненая волчица охотника…

      О Сварожичи, сказал он себе. Кажется, мой разговор с нею был полностью бесполезным. Сколь же велики заблуждения людские! И сколь велики заблуждения женщины!..

      Впрочем, ему тут же пришло в голову, что подобное отношение служанки к гостье может стать и полезным. В любом случае это будет дополнительный материал для наблюдений и выводов.

      – Забава! – сказал он. – Проводите Веру в гостевую. Надеюсь, там все готово?

      – Там все готово. – Забава произнесла эти слова самым мирным тоном, но ухо Света уловило в них малую толику раздражения.

      Впрочем,