Узревший слово. Николай Романецкий

Дали мне эту одежду… Позвали с собой…

      – Дали вам одежду? Стало быть, вы были не одеты?

      Девица снова задумалась. Потом с усилием сказала:

      – Не знаю… Не помню. Все как в тумане…

      – А что это были за люди?

      Последовала новая пауза.

      – Мужчина, высокий… Лица не помню. А с ним, кажется, женщина… – Девица помотала головой. – Нет, не помню!

      – Шпейс е сканд? – быстро спросил Свет.

      – Что?

      Свет повторил заданный по-варяжски вопрос.

      – Не понимаю, – сказала девица. И похоже, не солгала: никаких изменений в ауре не произошло. Впрочем, так же себя должна вести и наведенная аура.

      Свет сделал два шага в сторону паломницы. Она вдруг съежилась. Свет сделал еще шаг. И тогда девица быстро вскочила с лежанки, стащила через голову свой мешок и застыла перед Светом, опустив голову. А Свет обнаружил, что особые приметы у задержанной все-таки есть. Молочно-белые перси девицы явно не знали прикосновения солнечных лучей. Такой же белизной сверкала полоска кожи на стегнах и вокруг треугольничка пшеничных волос на лобке.

      И вот тут аура девицы изменилась: в ней появились розовые цвета. Девица подняла голову, обнаружила, что ее прелести гостя не интересуют, поняла – любить ее не собираются. Взгляд ее тут же сделался дерзким и наглым. И тогда, неожиданно для себя самого, Свет повернулся к ней спиной и вышел из темницы.

      Репня со стражником ждали в коридоре.

      – Ну что? – сказал Репня.

      – Пока она пусть остается здесь. – Свет задумчиво потер подбородок. – Решение будет сообщено позднее.

      Репня кивнул. А Свету вдруг показалось, что та, которая осталась за запираемыми стражником дверями, пытается проникнуть в его желания. Он словно видел, как она натягивает на молочно-белые свои перси мешок, как силится вникнуть в невнятный говор, раздающийся в коридоре. И в нем зрела уверенность, что она с удовольствием вспоминает, как он разглядывал ее обнаженное тело. Вот только причина этого удовольствия была ему непонятна.

      Покидая здание Временной медицинской комиссии, он оглянулся.

      Репня Бондарь смотрел ему вслед, и физиономия щупача цвела ехидной улыбкой.

* * *

      Верховный Волхв понимал, сколь заняты сейчас волшебники. Поэтому проповедь его оказалась короткой, и служба продолжалась не более получаса.

      На ступеньках храма к Свету подошел Буня Лапоть, сверкнул лысиной.

      – Брате чародей! Мне бы хотелось с вами поговорить. Прошу в мой экипаж.

      Свет отдал приказ Петру, чтобы тот пристроился к карете министерства безопасности, и последовал за Лаптем. Буня сотворил экранирующее заклинание, после чего сказал:

      – Завтра академик Барсук собирается продемонстрировать результаты своих последних исследований. Министр считает, что вам надо присутствовать на демонстрации. Кудесник с ним согласен.

      Свет поморщился: опять надо будет извиняться перед академиком Рощей. Впрочем, история немного подождет. И подольше ждала, веками…

      – Когда начало?

      – В два пополудни.

      Исполать Сварожичам, перед Рощей извиняться