Народная монархия. Иван Солоневич

черты его характера, основные свойства его «я», отличающие его от всех его соседей. И его судьбы, отличные от судеб всех его соседей.

      В результате всего этого мы остаемся и без «закономерности общественных явлений», и без неповторимости личной биографии. Остаются произвольные коллекции фактов, подобранных на основании произвольных отсебятин. И все это оказывается гораздо глупее и неизмеримо хуже и бараньих кишок, и Сивиллиных Книг. Иначе – опять-таки – мы с вами после трех тысяч лет «европейской культуры» не сидели бы в нашем нынешнем положении.

      Римские авгуры, по всей вероятности, были полуграмотными людьми. Но они жили в среде очень разумного, политически одаренного народа, были, конечно, в курсе всех событий данной эпохи и не были обременены никакими теориями. Их точки зрения были примитивно правильны – примитивны, но правильны. Философия Гегеля представляет собою мировой рекорд сложности и запутанности – и мы присутствуем при полном провале двух ее вариантов: немецко-расистского и советско-марксистского. В Берлине вместо «мирового духа» засел маршал Соколовский, а в Москве, вместо диалектического рая, сидит Чека. Я предпочитаю бараньи кишки.

      Мое основное, самое основное положение сводится к тому, что никаких общественных наук у нас нет. То, что мы привыкли считать общественными, гуманитарными, социальными науками, есть вздор. Или, как по поводу советских настроений писал подсоветский поэт Заболоцкий:

      Только вымысел, мечтанье,

      Праздной мысли трепетанье,

      То, чего на свете нет.

      И, в результате этих трепетаний:

      Все смешалось в общем танце

      И летят во все концы

      Гамадрилы и испанцы,

      Ведьмы, блохи, мертвецы.

      Летим тоже и мы.

* * *

      Мое утверждение о вздорности общественных наук вообще и истории в частности не грешит, конечно, нехваткой смелости. Фактические доказательства этому утверждению можно найти в нашем всеобщем полете во все концы. Есть и некоторые «документальные» улики.

      Один из наших крупнейших историков, специалист по истории Западной Европы, автор учебников, трудов и прочего – проф. Виппер как-то раз признался, что никаких методов исследования национальной жизни у историков нет.

      «Мы ведь никто и никогда не занимались исследованием относящихся сюда вопросов, у нас нет описания национальной жизни, национального творчества, у нас нет материала для сравнений и заключений. Наши диалектические, платоновские и другие методы, которыми мы до сих пор орудовали, – богословская схоластика и больше ничего».

      (Проф. Виппер. «Круговорот Истории». Москва – Берлин, 1923, стр. 75.)

      В другом месте той же книги, на стр. 60, короче и резче сказано то же самое:

      «У нас по вопросу о жизни наций ничего не сделано, я бы сказал, ничего не начато».

      Можно было бы предположить, что это пессимистическое признание вырвалось у проф.