Корабль-призрак. Фредерик Марриет

то именно потому, что у меня их так мало, что я никак не мог бы лишиться их… Но вы можете не платить мне тех трех с половиною гильдеров, что должны мне, это я готов потерять для вас, мингер Филипп!

      – Нет, зачем же вам терять их, мингер Путс! – заметил Филипп. – Я обещал вам заплатить и сдержу свое слово. У меня денег больше, чем надо… В моем распоряжении тысячи гильдеров, и я не знаю даже, что с ними делать.

      – У вас тысячи гильдеров! Тысячи гильдеров!! – повторил Путс. – Нет, пустяки, этого не может быть!

      – Повторяю вам, Амина, что у меня тысячи гильдеров лежат без употребления, – сказал Филипп, – а вы знаете, что я вам никогда бы не солгал!

      – Я поверила вам и тогда, когда вы сказали это моему отцу! – отозвалась она.

      – В таком случае, если вы так богаты, то, зная мою бедность, вы может быть…

      Но Амина зажала старику рот рукой, и фраза его осталась недоконченной.

      – Отец, нам пора ложиться спать! На сегодня вы должны нас покинуть, Филипп! – добавила она, обращаясь к молодому человеку.

      – Нет, я этого не сделаю, и вы можете быть уверены, что я всю ночь не сомкну глаз. Вы можете спокойно ложиться спать, так как теперь действительно время отойти ко сну! Спокойной ночи, мингер Путс. Я попрошу у вас только лампу, до рассвета еще далеко, затем уйду. Спокойной ночи, Амина!

      – Спокойной ночи! – ответила девушка, протягивая ему руку. – И премного благодарю вас!

      – Тысячи гильдеров!! У него тысячи гильдеров! – шептал старик, глядя вслед Филиппу, который выходил из комнаты и спускался вниз.

      Глава V

      Филипп Вандердеккен уселся под портиком входной двери и смахнул волосы со лба, который он подставил под ветер, так как постоянное возбуждение и волнения последних дней вызвали у него лихорадочное состояние, нервность и общее недомогание. Он чувствовал потребность в отдыхе, но знал, что для него нет настоящего отдыха, нет спокойствия. Его томили тяжелые предчувствия; он предвидел в будущем длинный ряд всевозможных опасностей, бедствий, невзгод и даже смерть, преждевременную, неестественную смерть, но он смотрел на все это без ужаса и даже без волнения. Ему казалось, что он начал жить всего только три дня тому назад, а что все, что было раньше, было какое-то бессознательное существование; у него было невесело на душе, но он не чувствовал себя несчастным. Мысли его все время вращались вокруг рокового письма. Страшное, неестественное исчезновение его несомненно указывало на его сверхъестественное происхождение, во-первых, и во-вторых, на то, что это послание предназначалось именно ему и никому другому; а находящаяся в его руках священная реликвия еще более наглядно подтверждала этот факт.

      «Такова моя судьба! Это мой долг! – думал Филипп. – И я исполню его, чего бы это мне ни стоило». – Порешив на этом, он невольно перенесся мыслями к прелестному образу молодой девушки.

      «Неужели, – думал он, – этому прелестному созданию суждено быть связанным с моей судьбой? Судя по событиям последних дней, можно было бы подумать, что это так. Но,