Хроники ближнего бомбардировщика. Су-2 и его экипажи. 1941–1943. Дмитрий Дёгтев

во всех крупных городах СССР появились как площадь Челюскинцев, так и улицы, проспекты и переулки в их честь[5].

      Понятно, что после такого пиара у тысяч молодых людей из разных уголков страны тоже сразу же возникало желание стать летчиками и всенародными героями. А уже вскоре мечта молодого рабочего Самочкина тоже начала сбываться.

      «Как-то услышал, что Рыбинский аэроклуб проводит набор курсантов, – продолжал рассказ о своей жизни Анатолий. – Я со всех ног туда. Помню, что скупо и холодно приняли меня. Наговорили, что нужно принести целую кипу документов, пройти много комиссий. Но вот все это осталось позади, документы сданы, комиссии пройдены. Я в составе планерной группы аэроклуба. Началась кропотливая работа, строевая подготовка, изучение материальной части планера. И вот теоретические занятия окончены и мы на аэродроме. Посмотрели, что за планеры и как на них летают. Стали тренироваться сами. Прошел весь день, а я успел только посидеть в планере и покачаться на бревне. Как говорил инструктор – «пройти балансировку». А завтра снова аэродром. Пять километров пешком туда и столько же обратно, прямо на работу.

      Помню, как целый день, до работы в вечернюю смену, натягивали резиновый канат (амортизатор) для того, чтобы очередной курсант мог подняться на 1–2 метра от земли и пролететь 10–15 метров по прямой. Лучшим давали сделать 15–16 натяжек, то есть на всю длину амортизатора. И вот когда ты, по сигналу инструктора, открываешь рычаг стартера, то планер как дьявол срывается с места и набирает высоту. Сидящий в кабине должен дать ручку управления от себя, держать траекторию полета и перевести аппарат на так называемое планирование, чтобы он шел к земле под небольшим углом снижения. Наш инструктор, Николай Алексеевич Бобин, дал мне наибольшую натяжку и напутствовал:

      – Садись, Самочкин, да смотри в оба, не зависни!

      А я ему в ответ:

      – Ну конечно, в первый раз, что ли?

      В действительности это было впервые. Никогда до сих пор не поднимался я на такую высоту, привязал ремни, жду команды. Слышу, Бобин отсчитывает:

      – Раз, два… десять… пятнадцать… семнадцать. Старт!

      Не долго думая, нажимаю стартер – планер, как птица,

      выскочил и вознес меня в небо. Отвожу ручку управления от себя, держу направление и плавно подвожу планер к земле. Метров 300–400 пролетел, а у самой земли наткнулся на гряду лыжней планера. Скорость была еще достаточно велика, и меня выбросило из кабины, как пробку из бутылки. Оторвались ремни, поломался фанерный капот, который запирался замком и отскочил от планера метров на 5–6 в сторону. Зато был доволен и счастлив, что слетал так высоко и далеко. Подбежали ребята, мои однокурсники, инструктор и спрашивают, как мое самочувствие. Отвечаю, что все в порядке, за исключением капота и ремней. Инструктор и говорит:

      – Придется вам, Самочкин, самим новый капот сделать, а то ведь завтра у нас праздник, как летать будем?

      – Есть, сделать капот! –

5

Со временем, особенно после войны, подвиг экспедиции Отто Шмидта стал постепенно забываться, а имена героев заслонялись новыми. В результате на сегодняшний день площади Челюскинцев остались только в двух городах: Ярославле и Туле. Что касается г. Горь кого, то в 1967 г. в честь 50-летия Октябрьской революции площадь Челюскинцев была переименована соответственно в площадь Революции. Ну а чтобы полярников совсем не позабыли, им «отдали» более скромную и отдаленную улицу в Автозаводском районе.