Реальность и мечта. Михаил Ульянов

Руфа и я играли в постановке по поэме «Русские женщины» Некрасова. У меня была роль губернатора, и я ходил в военных галифе, которые мне отец прислал с фронта. Естественно, важничал, как всякий чиновник высокого ранга… Забавные мы были! Учительница литературы, которая организовывала эти вечера, с трудом сдерживала смех.

      Помимо губернатора я играл старца Варлаама из «Бориса Годунова». До сих пор ощущаю привкус кудели, из которой была сделана моя борода. В спектакле мы почему-то все время ели капусту, и кудель эта лезла в рот. С не меньшим азартом я участвовал в лыжных соревнованиях или в распилке дров для школы. Сибирские морозы жестокие. Дров надо много, и ученики помогали школе.

      Вот так, без особых интересов, без ясных мечтаний, жил я счастливой мальчишеской жизнью, с радостью игр, горечью ссор с друзьями, с новизной пионерских лагерей, с осенними походами в тайгу за кедровыми шишками.

      В июне 1941 года мы услышали по радио, что наступило что-то страшное. Несколько дней спустя после этого из Тары отправлялись на войну десятиклассники. Совсем еще мальчишки, на подбор высокие, ладные. Они весело рассаживались по грузовикам: зачем грустить? Надаем немцу как следует – и встречайте с победой! Люди постарше были полны тревожных предчувствий, особенно матери. Они плакали. Предчувствия их не обманули: из призванных на фронт вернулись два-три человека. А в округе были деревни, куда не вернулся никто.

      В августе от городской пристани отошел пароход, на котором были наши отцы. Вместе со всеми уходил на фронт и мой. В детстве я любил с ним ездить по полям, когда он был председателем колхоза. Он провоевал всю войну, был тяжело ранен, но вернулся домой и много еще работал на разных постах. И дядя мой вернулся. Только таких счастливых семей были единицы.

      Я однажды видел в газете фотографию большой семьи: десять мужиков стоят, один другого старше. Все они воевали – и все остались живы. Просто сказка, уникальнейший случай! В довоенные времена многодетные семьи были не редкостью, но – трагическая закономерность! – четверо, пятеро и больше сыновей уходили на фронт, и ни один из них не возвращался.

      Во время войны в Тару прибывали эвакуированные, сначала из западных областей Советского Союза, а затем и с Дальнего Востока: опасаясь войны с Японией, семьи военнослужащих оттуда тоже отправили в глубь страны. В нашем небольшом пятистенке поселились еще две семьи – в каждой по двое детей. Сегодня представить невозможно, чтобы кого-то пустить на постой в свою квартиру, а тогда это было нормально. Мы жили бедно, в тесноте, но дружно. Читали вслух письма с фронта от отца и от мужей наших квартиранток, вечерами слушали сводки Совинформбюро. Любили радиопередачи из Новосибирска о двух разведчиках, Шмелькове и Ветеркове. Артисты Ленинградского академического театра имени Пушкина А. Борисов и К. Адашевский раз в неделю, словно приходя на побывку с фронта, вели веселую, по-солдатски неунывающую беседу о фронтовых делах. Сказочки-рассказочки, прибаутки и частушки, которые