Донор (сборник). Александр Варго

плотоядно облизнулся, затем принялся расстегивать ширинку.

      – Чуть не забыл. Надеюсь, ты не против? – спросил Золотарев, улыбаясь. Вывалив наружу эрегированный член, он начал остервенело мастурбировать, хрипло и отрывисто дыша. При этом его затуманенный взгляд не отрывался от окровавленных рук Шаниты.

      – Мразь, – разлепила она губы, отворачиваясь.

      Дыхание Евгения участилось, наконец по телу пошла крупная дрожь, глаза закатились, и он тихо застонал, чуть согнув ноги в коленях. Пенис выстрелил жемчужно-серой струей спермы, заляпав кожаные штаны байкера и руку, которой он онанировал.

      – Мразь, – с ненавистью повторила Шанита.

      – В твоих глазах – да, – запыхавшимся голосом проговорил Золотарев. С его лица не сходила блаженная улыбка. Он вытер липкую от спермы руку о штаны, а капли на земле растер ботинком. – А для моей жены и дочки – я самый лучший на свете муж… и папуля. Как ты себя чувствуешь, детка?

      – Лучше всех.

      Евгений покачал головой.

      – Глядя на тебя, этого не скажешь. Думаю, тебе осталось минут пять. Так что если тебе действительно есть что сказать, валяй. Последняя воля и прочее дерьмо.

      – Не обольщайся. Я выносливая. И буду умирать долго.

      Паузы между предложениями Шаниты стали длиннее, голос слабел, как догорающий огарок свечи.

      – А еще я буду сниться тебе. Каждую ночь. Прежде чем ты умрешь.

      Улыбка сползла с лица Евгения.

      – Ты сумасшедшая.

      Шанита раздвинула в ухмылке пепельно-сизые губы. Ей все же удалось сложить обрывки фотографии в целую картинку. Правда, из-за натекшей крови разобрать, что именно было на карточке, было уже невозможно.

      – «Ты сумасшедшая», – повторила она за Евгением, – сказал мне выродок, который насилует и издевается над людьми.

      – Смени пластинку, детка, – скорчил физиономию Золотарев. – Меня начинает подташнивать от твоего голоса.

      Он застегнул молнию на штанах.

      – Если честно, мне даже немного жаль тебя. Чего ты в итоге добилась?

      С огромным трудом Шанита положила кровоточащие руки на колени. Попыталась пошевелить пальцами, но они отказывались повиноваться командам мозга. Ей было до слез жаль свои пальцы, которые напоминали сейчас бледные щупальца-обрубки. Сквозь багрово-кровяные разводы просвечивала бледная кожа.

      – Поцелуй меня, – хрипло попросила она.

      Евгений уставился на нее, как если бы с ним неожиданно заговорил покореженный «Индиан».

      – Эка ты даешь, – наконец произнес он с изумлением. – Точно, шизанулась окончательно. Знаешь, детка, если там в баре у меня такие мысли и возникали, то сейчас я лучше поцелую сам себя в жопу.

      – Ты не знаешь, как умеют целоваться цыганки, – едва слышно сказала она. Ее обескровленные губы вновь изогнулись в отталкивающей усмешке. – Целуй, пока я теплая.

      Евгений упер кулаки в бока.

      – Для меня и мертвую бабу трахнуть не вопрос, я это делал неоднократно. Но сейчас ты выглядишь хуже обоссанной