Особые поручения: Пиковый валет. Борис Акунин

бал.

      – Вы же сами г-говорили, Адди, что это неприлично, – ответил Фандорин, отрываясь от бумаг. – Можно встретить ваших знакомых по Петербургу. Будет неловко. Мне-то, собственно, все равно.

      Он взглянул на Тюльпанова, и тот покраснел. Ну не виноват же он, в конце концов, что пусть через пень-колоду, но понимает по-французски!

      Выходило, что красивая дама – вовсе не мадам Фандорина.

      – Ах, прости, Адди, – сказал Эраст Петрович по-русски. – Я не представил тебе господина Тюльпанова, он служит в Жандармском управлении. А это графиня Ариадна Аркадьевна Опраксина, моя д-добрая знакомая.

      Анисию почудилось, что надворный советник чуть замялся, словно не вполне зная, как аттестовать красавицу. А может, просто из-за заикания так показалось.

      – О боже, – страдальчески вздохнула графиня Адди и стремительно вышла из комнаты.

      Почти сразу же послышался ее голос:

      – Маса, немедленно отойди от моей Натальи! Марш к себе, мерзавка! Нет, это просто несносно!

      Эраст Петрович тоже вздохнул и вернулся к чтению бумаг.

      Тут раздалось треньканье звонка, приглушенный шум голосов из прихожей, и в гостиную колобком вкатился давешний азиат.

      Он закурлыкал на каком-то тарабарском наречии, но Фандорин жестом велел ему замолчать.

      – Маса, я тебе говорил: при гостях обращайся ко мне не по-японски, а по-русски.

      Анисий, произведенный в ранг гостя, приосанился, а на слугу уставился с любопытством: надо же, живой японец.

      – От Ведисев-сан, – коротко объявил Маса.

      – От Ведищева? Фрола Г-Григорьевича? Проси.

      Кто такой Фрол Григорьевич Ведищев, Анисий знал.

      Личность известная, прозвище Серый Кардинал. Сызмальства состоял при князе Долгоруком сначала мальчиком, потом денщиком, потом лакеем, а последние двадцать лет личным камердинером – с тех пор как Владимир Андреевич взял древний город в свои твердые, цепкие руки. Вроде невелика птица камердинер, а известно было, что без совета с верным Фролом многоумный и осторожный Долгорукой никаких важных решений не принимает. Хочешь к его сиятельству с важным прошением подступиться – сумей Ведищева улестить, и тогда, считай, полдела сделано.

      В гостиную вошел, а пожалуй что и вбежал ражий малый в губернаторской ливрее, зачастил с порога:

      – Ваше высокоблагородие, Фрол Григорьич зовут! Беспременно чтоб пожаловали в самом срочном порядке! Буза у нас, Эраст Петрович, умалишение! Фрол Григорьич говорят, без вас никак! Я на санях княжеских, вмиг долетим.

      – Что за «буза»? – нахмурился надворный советник, однако поднялся и халат скинул. – Ладно, поехали п-посмотрим.

      Под халатом оказалась белая рубашка с черным галстуком.

      – Маса, жилет и сюртук, живо! – крикнул Фандорин, засовывая бумаги в папку. – А вам, Тюльпанов, придется прокатиться со мной. Дочитаю по дороге.

      Анисий был готов за его высокоблагородием куда угодно, что и продемонстрировал поспешным вскакиванием со стула.

      Вот