По скорбному пути. Воспоминания. 1914–1918. Я. Е. Мартышевский

и в нем слышалось столько участия, братской любви…

      Это был один из наших полковых врачей, призванный из запаса, еще совсем молодой человек. Я жестом указал ему на свою правую ногу, на которую в этот момент упал свет фонаря, обмотанную толстой марлей с красным мокрым пятном просочившейся крови. Он ничего не сказал и молча принялся на старую повязку накладывать новую. При желтоватом свете фонаря я различил на земле кучку людей в серо-голубоватой одежде, с кепи на головах и со злыми нахмуренными лицами. На ногах они имели грубые шерстяные чулки и огромные желтые ботинки с толстыми подошвами, на которых сверкали головки забитых железных гвоздей. Это были пленные австрийцы-тирольцы. Одни из них стояли, другие сидели или полулежали с видом хищных зверей, пойманных и посаженных в клетку Я с любопытством и тайной гордостью, как победитель на побежденных, смотрел на них. И, странно, в душе моей не шевельнулось никакого злого чувства, никакой ненависти или просто даже неприязни к этим людям. И мысль о том, что не кто иной, как именно они – эти люди в кепи, были причиной всех моих физических и моральных страданий, даже не приходила мне в голову

      – Ну, трогайте с Богом на полковой перевязочный пункт! Вам там сделают настоящую перевязку! – воскликнул врач и скрылся в темноте.

      Я растерянно оглянулся вокруг, ища глазами кого-нибудь, кто бы мог меня проводить до перевязочного пункта, так как я не знал туда дорогу. На мое счастье, в этот момент ко мне приблизилась чья-то фигура и спросила:

      – Ваше благородие! Это не будет ли лошадь полковника П.? Я их вестовой.

      – Да, да, – обрадовался я. – Он мне позволил доехать до перевязочного пункта. Ты знаешь, братец, как к нему попасть?

      – Так точно, ваше благородие, пожалуйте за мной. Я вас доведу, – проговорила фигура и пошла вперед.

      Я тронул здоровой ногой лошадь и поехал шагом, плавно покачиваясь в седле и стараясь не потерять из вида своего провожатого, силуэт которого я едва различал в темноте. Проехав таким образом версты две, я заметил в отдалении неподвижную красную точку, одиноко блестевшую среди мрака ночи и служившую маяком для всякого, кто хотел узнать местонахождение перевязочного пункта. Через несколько секунд я уже подъезжал к последнему. При багровом отблеске красного фонаря, висевшего на высоком тонком шесте, я различил выдвигавшиеся из тьмы неясные очертания нескольких домов и окружавших их деревьев. Только в одном окне, по-видимому, чем-то завешенном, свет пробивался узенькой полоской. Около хат было довольно оживленно. По всем направлениям шныряли фигуры людей. Слышались голоса, то раздражительные, то повелительные, ржание и фырканье лошадей, шум от подъезжавших повозок и санитарных линеек. Недалеко от одной из хат я остановился и попросил своего проводника и проходившего в этот момент мимо меня какого-то солдатика помочь мне слезть с лошади. Едва я коснулся ногами земли, как голова моя опять закружилась, и я упал на грудь поддерживавшего