.

и кинооператор Э. Тиссэ. Ворошилов, Щаденко, Городовиков и я отправились верхом на лошадях. За нами следовал особый резервный кавдивизион.

      Стоял безветренный морозный день. Далеко вперед простиралась заснеженная безлесная равнина. Зимняя тишина нарушалась лишь нашим движением да далекими раскатами артиллерийской стрельбы.

      Ехали долго. Я уже начал было волноваться, что дивизии ушли далеко. Пожалуй, лучше было бы, думал я, проехать на станцию Слоновка, а оттуда бронепоездом в Волоконовку…

      Проехали Богдановну, и Городовиков стал уверять меня, что скоро мы увидим его части.

      – Обязательно надо в твою дивизию ехать? – недовольно спросил я.

      – А как же, Семен Михайлович, обязательно!

      Вдруг совсем близко застучал один, потом второй станковый пулемет, захлопали винтовочные выстрелы. Через наши головы со свистом пролетели снаряды и разорвались метрах в ста позади нас. Мы с Окой Ивановичем выскочили на высотку и увидели, как крупные массы кавалерии противника в конном строю перешли в атаку против нашей 4-й дивизии. Дивизия встретила атаку противника артиллерийско-пулеметным огнем и развертывалась для контратаки. Я послал Городовикова руководить дивизией, а сам стал наблюдать за ходом боя. Ока Иванович подскакал к своей дивизии и повел ее в контратаку. Началась отчаянная кавалерийская рубка. Полки 4-й дивизии врезались в массы кавалерии противника, но, обладая большим численным превосходством, белые постепенно, сначала их отдельные всадники, а затем и целые подразделения, стали просачиваться на фланги наших частей.

      Особенно большое скопление противника оказалось на левом фланге дивизии, вблизи которого мы находились. Подъехали Ворошилов, Сталин, Егоров и Щаденко. Я попросил их укрыться в селе, но они категорически отказались. Между тем левый фланг 4-й дивизии все больше захлестывался противником. Наши левофланговые части, упорно отбиваясь, начали отходить. Создавалась реальная угроза обхода противником фланга дивизии и захвата белогвардейцами командования Южным фронтом. Я подскакал к Егорову и Сталину. Они сошли с саней, поднялись на возвышенность и в бинокли следили за ходом боя. На мою просьбу уехать Сталин ответил коротко: «Нет!»

      Что делать? Белые вот-вот могут прорвать фронт 4-й дивизии. 6-я и 11-я дивизии, видно, ушли вперед – на их помощь рассчитывать нельзя.

      Особый резервный кавдивизион – это все, что было у меня под руками. Но этот дивизион стоил хорошей кавалерийской бригады. Эта красная конная гвардия либо умирала, либо побеждала.

      Вырвав клинок из ножен, я указал на скопление кавалерии белых и бросил кавдивизион в атаку. Начавшие было отходить под напором превосходящих сил противника левофланговые полки 4-й дивизии, почувствовав энергичную поддержку дивизиона, перешли в контратаку. Смятый натиском 4-й дивизии и кавдивизиона, противник бросился бежать на юго-восток, в сторону Волоконовки.

      Не прошло и десяти минут, как белогвардейцы резко изменили направление своего бегства. Они повернули на