Забирая жизни. Нора Робертс

только теория. Надо посоветоваться с Мира, это ее епархия. Хотя мысль интересная. Они его раздевают, затыкают рот, обжигают гениталии электроприбором, но не насилуют. А зачем? Для секса есть партнер.

      – Коли так, все издевательства…

      – Прелюдия, – докончила за Морриса Ева.

      Судмедэксперт положил руку на плечо мертвого.

      – Я никогда не прошу и сейчас бы не должен, но… Найди их!

      Верно, он никогда не просил. И ей бы не следовало обещать…

      – Найду! Будь покоен!

      – Снова он грустит, – начала Пибоди, когда вышли на улицу. – Вспомнил Колтрейн.

      – Справится, – отозвалась Ева, а сама подумала, что неплохо бы вызвать священника. В свое время Моррис получил утешение и дружескую поддержку от Лопеса. – Поработаем, закроем дело, и ему полегчает.

      – Договориться о консультации с Мира?

      – Давай. Сейчас едем в управление, я займусь бумагами и доской с материалами, попотею над теорией двух убийц. Скажи ей, что отчет пришлю.

      – Есть. Думаешь, это случайность? В смысле, выбор жертвы.

      – Не знаю. Пока неизвестно даже, где на него напали, как похитили. Надо допросить друзей и коллег. Займемся первыми «Э». Нельзя из-за одной теории забывать о другой. Обзвони их, пусть подъезжают в управление – сэкономим время. И если у Мира найдется минутка, я ее украду.

      Пибоди молча принялась за работу, потом хмуро посмотрела на густеющий снег за окном.

      – Все-таки это пара любовников.

      – Почему? Потому что ты решила, что я так думаю?

      – Нет, это просто натолкнуло на мысль. Вначале я ее даже отринула. Нет, потому что нет. Слишком извращенно. Потом – постой, сама скажу – поняла, что бывали у нас извращенцы и похлеще, намного. Все дело в классическом сердечке. Они расписались в нем – или один расписался за двоих – не ради искусства, а как символ их больной любви.

      Ева секунду помолчала.

      – И что ты так завелась?

      – Верю я в эти долбаные символы! Дома у родителей есть толстенное такое дерево. Отец вырезал на нем сердце и их с мамой инициалы до нашего рождения. Когда пошли дети, сделал вокруг скамью. Оставил место, чтобы оно еще выросло. Отец с матерью сидели на скамейке, смотрели, как мы играем в саду. А когда нам исполнялось шесть, отец помогал каждому смастерить скворечник. На ветках висят наши скворечники и китайские колокольчики, которые сделала мама и… Это непростое дерево! А началось все с сердечка и инициалов…

      – Только без сырости! – предупредила Ева.

      – При чем тут сырость?… Просто когда мы навещали их на Рождество, они повели нас к дереву, папа протянул Макнабу нож и велел вырезать инициалы. Они знают, что мы друг друга любим, и верят, что это по-настоящему и надолго. Я тогда расчувствовалась, потому что это дерево – особенное. Символы важны, и нельзя их использовать для убийства! Вот и все.

      Ева молчала до самого управления. Припарковавшись на своем месте, произнесла:

      – В нашем блядском мире люди расхищают и поганят все самое важное, хорошее и чистое каждый день. Мы это