Шарлотта. Последняя любовь Генриха IV. Жорж Вотье

 Кажется, я вам сказал: я не хочу, чтобы мадам де Вердеронь танцевала!

      – Я думаю, вы предоставите мне полную свободу устроить мой балет, как я хочу. Королева я или нет?

      – Вы королева… Но, мне кажется, вы забываете, что я король и имею право приказывать здесь… Я один приказываю здесь, слышите?

      Мария Медичи молча пожала плечами и опустила глаза на книгу.

      Государь, видя, что она решила не отвечать, вернулся к окну и опять стал барабанить по стеклу.

      Пальцы его колотили так нетерпеливо, что через несколько минут королева приподняла голову.

      – Можно узнать причину этого шума?

      – И вы спрашиваете меня?

      – Да, я… Право, я не знаю, какая муха укусила вас. Вы пришли сюда не в духе…

      – Это вам так угодно говорить… Я никогда не был веселее; спросите Бассомпьера, который был со мною все утро… Но вы так принимаете меня!..

      – Разве я не принимаю вас всегда со всем уважением, со всем вниманием?..

      – Не об этом идет речь!

      – О чем же?.. Объяснитесь…

      – О том, что я не могу иметь своей воли, не могу даже выразить желания…

      – С чего вы это взяли?

      – Со всего… Разве не отказали ли вы мне сейчас в моей просьбе?

      – Для чего вы просите меня о том, на что я не могу согласиться?

      – Неужели вы хотите меня уверить, что вам нельзя принять в балет мадам де Морэ?

      – Конечно… Во-первых, я обещала мадам де Вердеронь…

      – Возьмите назад ваше обещание… Скажите, что король не хочет.

      – Такое оскорбление! Вы, кажется, бредите.

      – Мадам де Вердеронь! Хороша нимфа для балета!

      – Вы имеете полное право не находить ее достаточно хорошенькой… но она нравится мне, и этого достаточно.

      – Надутая физиономия… рост ландскнехта… и худая!..

      – Уж вам ли разбирать… а ваша мадам де Морэ?.. Клубок… шар…

      – Она очаровательна.

      – Находите ее божественной, если это вам нравится… А я объявляю ее недостойной участвовать в том балете, где танцует самая хорошенькая девушка во Франции…

      – Самая хорошенькая… Кто это?

      – Шарлотта де Монморанси.

      – Дочь коннетабля?

      – Да…

      – Дитя… ей лет четырнадцать, не больше.

      – Пятнадцать, и она уже чудо красоты… Вы увидите и…

      – Это еще вопрос, увижу ли я…

      – Что вы хотите сказать?

      – Вы, конечно, воображаете, что я буду присутствовать на этом балете?

      – Вы всегда присутствовали на придворных празднествах.

      – Да, в то время, когда исполняли мою волю, когда я мог распоряжаться здесь, когда итальянец…

      Король остановился, увидев, что Мария Медичи встала и бросила на него гневный взгляд.

      – Кончайте же! – бросила она тоном вызова и сжав губы.

      – Не стоит труда.

      Король сказал эти слова со странной улыбкой, которая обнаруживала вместе и насмешку и гнев.

      – Вы думаете, конечно, что я не угадываю и не вижу глубины ваших мыслей… Это опять старый дуралей Сюлли вбил вам в голову…

      – Пожалуйста, оставим Сюлли в стороне… Его единственное дурачество состоит в том, что он желает остаться мне верен до конца. Позвольте мне любить его за это дурачество.

      – Признайтесь, что вы странно выражаетесь… Послушать вас, так подумаешь, что вы окружены здесь врагами.

      – Я этого не говорил.

      – Что за беда, если вы и не говорили?.. Вы очень ясно даете это понять.

      – Когда знаешь наверно, кто за, кто против нас?

      – Говорите откровенно… Лучше повторите сейчас, что вам наговаривает каждое утро ваш друг Сюлли, и скажите, что я составляю заговор против государства, против вас, против… мало ли еще кого!

      – Я не обвиняю вас в заговоре!

      – Очень великодушно с вашей стороны… Но в чем же обвиняют меня? В ваших словах ошибиться нельзя. Однако кто имеет здесь право жаловаться?

      – Конечно, не ваши итальянцы.

      – Не можете ли вы оставить в покое моих слуг? Они любят меня, они преданы мне… Я думаю, что не совершаю преступления, награждая их усердие…

      На губах самодержца опять появилась та же улыбка.

      – Если вы награждаете только их усердие…

      Мария Медичи сделала презрительное движение рукой.

      – Вы не предполагаете, я думаю, чтоб я отвечала на эти низкие оскорбления. Право, мне вас жаль.

      – Я действительно достоин сожаления.

      – Вы несерьезно говорите… а не то я спрошу вас, кто из нас двоих более достоин сожаления… Отвечайте, что я нашла при французском дворе?

      – О! Конечно, ничего нового, потому что вы позаботились привезти