Лев Святого Марка. Варфоломеевская ночь (сборник). Джордж Генти

бы осуществить его план.

      – Мы до конца дней своих не забудем, что вам мы обязаны своим спасением, Франциск, – сказала растроганная Мария. – Мы день и ночь будем молить Бога за вас, не правда ли, Джулия?

      – Да, – отвечала молодая девушка, – мы будем любить вас как родного брата.

      – Как же намерены вы поступить с вашими пленными, синьор Полани? – прервал Франциск их слова.

      – Я их привезу сперва к себе домой и затем тотчас же сообщу обо всем в Совет. Оттуда пришлют ко мне стражу, которая отвезет наших пленников в тюрьму. Теперь уже совершенно ясно, какую роль играет в этом деле Мочениго, и даже самые близкие к нему люди не дерзнут защищать его гнусное поведение. Вы себе представить не можете, какое сильное возбуждение в городе произвело похищение моих дочерей. Если бы не вмешалась в дело городская стража, то, кажется, дворец Мочениго был бы разрушен до основания, а друзья Руджиеро не решаются даже показываться на улицах. Когда все это дело кончится, нам надо будет на некоторое время уехать на нашу родину, на Корфу.

      – Что касается меня, то я буду очень рада уехать, – сказала Джулия. – Мне на Корфу нравится гораздо больше, чем здесь, там и воздух гораздо мягче и полон аромата, а здесь так жарко и сыро по вечерам.

      – А ты, Мария, что скажешь?

      – Я тоже буду очень рада уехать, но Венецию я все-таки люблю.

      – Но мы поедем не надолго, дети. Здесь скоро позабудут о нашем приключении, а нескольких недель достаточно, чтобы укрепить ваше здоровье.

      Гондола приблизилась к ступеням дворца Полани. Их прибытие возбудило общую радость во всем доме. Приготовления к освобождению девушек держались в большой тайне, так как Полани опасался, чтобы в доме не оказался еще какой-нибудь пособник Мочениго. Женщины кинулись вниз для встречи, а слуги готовы были разразиться громкими приветствиями, но Полани сделал им знак, чтобы они молчали.

      – Синьорины и без того достаточно взволнованы, – сказал он. – Прошу вас отнюдь никому ни одного слова не говорить о нашем возвращении во избежание всяких толков в городе, до тех пор пока Совет не решит, как поступать дальше.

      Девушки поднялись наверх в свои комнаты. Несколько минут спустя подъехала другая лодка, с арестованными, которых повели в дом. Увидев синьору Кастальди, закрывшую лицо темной вуалью, многие из женщин не утерпели, чтобы не разразиться проклятиями.

      – Капитан Лонтано, слуги укажут вам комнату, в которой ваши люди будут стеречь арестованных. Оставайтесь и вы здесь и не пропускайте сюда никого.

      Джузеппе стоял на лестнице, и Франциск, приблизившись к нему, спросил:

      – Ну а что же с моей гондолой?

      – Я ее нашел за столбами у ступеней пристани: она вся разбита и залита водой. Вероятно, кто-нибудь оттолкнул ее туда, чтобы она не мешала проезду. На дне несколько дыр, а один бок совсем пробит. Должно быть, наши преследователи со злости пробили ее веслами; я не думаю, чтобы ее можно было починить.

      – Ну, делать нечего, Джузеппе! Она все-таки сослужила