Несравненное право. Вера Камша

пока вопрос еще не задан, и что всемогущ Триединый или же нет, но в битве с врагом надо рассчитывать на собственные силы. Клирик улыбнулся и покачал головой, словно продолжая разговор с правителем Эланда, когда тот открыто заявил, что готов чтить Церковь, ибо сейчас они союзники, но уверовать в то, что ожидаемое нашествие происходит с соизволения Триединого, не может. Что ж, Рене верен себе… Максимилиан придержал красавца-коня – мирское пристрастие к породистым лошадям было сильнее требований Церкви о скромности – и подозвал ехавшего на крепком гнедом мерине Эгвантия.

      – Как я понимаю, мы почти у цели?

      – Видите четыре сосны за излучиной? На вершине второго холма?

      – Действительно, прекрасное место. Не думаю, что оно долго будет уединенным, реки всегда привлекают купцов…

      – Еще больше их привлекает мир, ваше высокопреосвященство.

      – Так вот в чем дело. – Максимилиан внимательно посмотрел на собеседника. – Святой Эрасти посоветовал тебе построить цитадель…

      – На границе с Арцией, – ветеран с горечью покачал головой, – нет ни одной крепости. Даже разведчики и те не имеют места, где приклонить голову, да и сел и хуторов здесь почти нет… Кто хочешь пройдет.

      Очень умно, интересно, обошлось ли тут без Рене, подобная выходка вполне в его духе… Или же Эгвантий придумал сам? В таком случае быть ему епископом!

      Эланд следовало приручить, сделав лояльным Церкви, но сперва надо стать своим и победить в войне. Начнем с монастыря на арцийском берегу Адены. Соглядатаев Бернара появление смиренных монахов не обманет, но не даст прямого повода обвинить Эланд в нарушении мира, тем более его высокопреосвященство, отправляясь благословлять строителей, не взял с собой ни одного эландца.

      Кардинал очнулся от своих мыслей, когда холм, на котором к осени вырастет небольшая цитадель, закрыл полнеба. Максимилиан направил коня к каменистой отмели, снег с которой уже стаял, но иноходец заартачился. Остальные лошади дружно последовали его примеру, всеми доступными им средствами показывая, что не желают взбираться наверх.

      – Неужели волки? Тут, средь бела дня? – недоуменно проговорил Эгвантий.

      Что бы это ни было, кони перепугались не на шутку. Будь они в Арции, Максимилиан наверняка отвел бы отряд на середину реки и отправил трех или четырех человек пешком посмотреть, что происходит. Но в Эланде, чтобы тебя уважали, иди первым. Должности, богатство, древность рода здесь не то что ничего не стоили, но прилагались к тому, что человек делал из себя сам. Как ножны к клинку.

      Максимилиан это понял и, твердо решив подняться к высям церковной иерархии, имея за спиной Эланд, во всем подражал Рене. Впрочем, не без удовольствия. Соскочив с коня, кардинал бросил поводья смешному толстенькому монаху, который скрепя сердце последовал за его высокопреосвященством на край света. На фоне откровенной трусости брата Бартоломея смелость и ловкость кардинала заметно выигрывали,