Добрый убийца. Андрей Анисимов

мрачную табличку с надписью «морг». Пока она гадала, чего ждут эти люди, подкатил автобус с черной полосой. Ворота раскрылись, два мужика в синих халатах и клеенчатых фартуках выкатили на тележке гроб и поставили в автобус.

      «Как же обыденно заканчивается жизнь! – промелькнуло в голове Ерожиной. Только на секунду она представила, что вот так вынесут и ее Петра, и поняла, что согласна на операцию. – Пускай без ноги, но живой. Только бы не стоять у этих ворот! Пусть будет все, что угодно, только не это».

      Надя подняла воротник и направилась к главному входу. Она приняла решение и готова была дать письменное согласие на операцию.

      – Надя, ты куда? – Глеб стоял возле машины и с удивлением смотрел, как жена его шефа идет мимо, не обращая на него никакого внимания.

      – Ой, Глеб, как ты быстро! – удивилась Надя. – Я же сказал, что мы будем через пятнадцать минут. Вот и приехали.

      Дверцы «Сааба» раскрылись, и из них вышли Люба с Таней. – Подождите меня, я сейчас, – попросила Надя. – Только напишу согласие на операцию.

      Реакция Глеба, как всегда, оказалась мгновенной. Он сделал два огромных шага, взял Надю на руки и, не обращая внимания на ее протесты, усадил в машину. Таня и Люба с удовольствием вернулись в салон «Сааба».

      – А его мнение тебя не волнует? – поинтересовался Михеев, продолжая держать свою огромную лапу на Надином плече.

      – Петр бредит. У него высокая температура, и меня к нему не пускают. Без операции Петя может умереть, – сказала Ерожина, пытаясь освободиться от руки Глеба.

      – Такой вопрос надо решать без эмоций, – поддержала Назарова.

      – И посоветоваться с другими врачами, – добавила Люба.

      У Нади зазвонил мобильный телефон.

      – Убери свою лапу, я должна достать мобильник, – потребовала супруга Ерожина.

      Глеб нехотя повиновался. Звонил Сева Кроткин.

      – Надька, давай Петра Григорьевича заберем в Москву! Ермаков его вылечит и ногу сохранит. Ермаков – кудесник. Меня уже выписали, – кричал в трубку Сева. Кроткий, который во время болезни говорил слабым и сиплым голосом, вновь обрел знакомый бархатный баритон.

      – Карлсон, ты в своем уме? У него температура под сорок! Петр не выдержит девяти часов дороги, – от возмущения наивностью родственника Надя вспомнила его шутливое прозвище.

      – Выдержит. Он мужик крепкий. И… потом… почему девять? Три часа… и он в Москве – настаивал Кроткин.

      – Это как, на ковре-самолете? – не поняла Надя.

      – Сейчас тебе позвонит Грыжин. Мы с генералом уже все обсудили, – сообщил Сева.

      – О чем вы спорите? – поинтересовалась Люба, когда сестра закончила разговор с Москвой.

      Надя озвучила предложения Севы. Друзья не успели отреагировать, как позвонил Грыжин.

      – Где Михеев? – без предисловий спросил генерал.

      – Рядом со мной в машине.

      – Ты сейчас дашь трубку парню, я с ним обо всем договорюсь. Ваше дело исполнять приказы Михеева. На время болезни Петра я как заместитель Ерожина назначаю его начальником.

      Надя