Волшебная мелодия Орфея. Лариса Капелле

о завзятого врага, когда тот узнает, что вся его жизнь была на его, бодлеровской ладони.

      В реальной жизни, то есть той, в которой существовали свидетельства о рождении, медицинские страховки и права на собственность, Бодлера звали Александр Вошек. Имя ему родители, профессора парижской Сорбонны, выбрали в честь Александра Македонского. В момент выбора имени ребенка оба родителя занимались углубленным изучением античной истории и гораздо лучше разбирались в событиях трехтысячелетней давности, нежели в пробегающем за окнами двадцатом веке. Тут случился ребенок, которого надо было как-то назвать. Учитывая вышеозначенные обстоятельства, можно сказать, что Бодлеру неслыханно повезло. Он вполне мог оказаться Навуходоносором, Мельхиседеком или Палладием.

      Родители жили на своей планете. Общение с ребенком у них сводилось к короткому обмену мнением относительно погоды, даты родительского собрания и суммы денег на карманные расходы. Оба так и не поняли, зачем они обзавелись этим чадом, но к своим родительским обязанностям все-таки отнеслись ответственно. Ребенок был накормлен, одет, обут. Была нанята нянька, которая сопровождала юного Александра в школу и из школы, исправно таскала ребенка на всякие дополнительные занятия вроде скрипки и гимнастики. Юное дарование пиликало на скрипке, вызывая головную боль собственных достопочтенных предков, пыталось продержаться хотя бы одну минуту на бревне, провоцируя гомерический хохот благодарной аудитории сверстников. Надо сказать, что со сверстниками отношения у Бодлера не складывались. Окружающие особи того же возраста и обоих полов его раздражали, они были недалекими, интересовались всяческой глупостью вроде игр в стеклянные шарики, собиранием этикеток и картонных изображений, умильными песенками на тему он – ее и она – его. В общем, скука зеленая. Ситуация изменилась, когда на одиннадцатилетие родители преподнесли Алексу компьютер с десятичасовым месячным абонементом на Интернет.

      Бодлер оторвался от воспоминаний и снова стал наблюдать за Магнусом. В реальной жизни Магнуса звали Эдуард плюс фамилия с аристократической приставкой: де Вельтэн. Внешность плейбоя, рост – метр восемьдесят четыре, мускулы на всех видных и невидных частях тела, хорошо вылепленное лицо и приятный баритон… перечислять можно было до бесконечности. И в общем и целом не сравнить с рахитичным Бодлером, взирающим на мир с высоты своих одного метра шестидесяти трех с половиной сантиметров. Неудивительно, что дружбы между этими двумя быть не могло. Судьба их свела на подготовке к конкурсу в высшие инженерные школы. Сначала оказалось, что им интересно вместе. Они даже оказались за одной партой. Но дружбы не завязалось. Сказалась разница характеров, воспитания, среды обитания. Магнус был настоящим красавчиком, пользовался сногсшибательным успехом у девчонок, преподаватели его выделяли, даже в столовой поварихи так и норовили дать ему самый хороший кусок. Неудивительно, что Магнус с легкостью поступил, окончил и даже устроился работать в престижную Высшую школу искусств и ремесел. В общем, Эдуард де Вельтэн умел себя преподнести и относился к собственному внешнему виду с большой серьезностью. Даже сейчас, в домашней обстановке, болтался не в каких-нибудь спортивных штанах и в застиранной фуфайке, а во фланелевых брюках и в новенькой футболке из модного тренда с девизом «Не откладывай на завтра то, что можешь сделать послезавтра», с которой он только что срезал этикетку. «Франт хренов! – подумал с досадой Бодлер. – Каким был, таким и остался». Впрочем, в подготовительных классах высших инженерных школ Бодлер не задержался. Стресс, конкуренция, дьявольская нагрузка и прочие прелести этого учебного заведения Бодлеру быстро надоели, и он переместился в университет, не считая нужным загружать себе голову всякой неинтересной ерундой. Карьерные соображения его никогда не интересовали, да и зачем ему думать, как заработать четыре тысячи евро в месяц, когда он был вполне способен переместить гораздо больше на несколько банковских счетов и жить припеваючи. Правда, для отвода глаз работу он все-таки нашел, но она его не слишком утомляла. Вернее, работодатели боялись перегрузить компьютерного гения, чтобы он ненароком не переместился к конкурентам.

      Тем временем в комнату вошла подружка Магнуса Ника, хрупкая золотистая блондинка с чудесными синими глазами. Алексу внезапно перестало хватать воздуха, он шмыгнул носом и отвел глаза от экрана. Он отказывался себе признаться, что Ника ему нравилась. Он привык считать, что противоположный пол не представляет для него никакого интереса. Эти глупые курицы предпочитали парней высоких, накачанных, разъезжающих на спортивных машинах и с голливудской улыбкой. А Бодлер даже не смог сдать на водительские права. Дело было не в том, что он не мог водить. С машиной, как и с любым механическим существом, он быстро нашел общий язык, но ему абсолютно не давались правила дорожного движения, как, впрочем, и любые правила общественного общежития. Пока он боролся с нахлынувшими чувствами, между Никой и Магнусом начался какой-то спор. Сущность его Алекс не уловил, да и особенно не интересовался. Похоже, назревал скандал, а у Бодлера на семейные сцены была самая настоящая аллергия. Поэтому он на минутку отлучился в туалет по неотложной необходимости. Когда вернулся, Ника из поля зрения исчезла. Магнус же с разъяренной физиономией продолжал сосредоточенно