Мир пятого солнца. Андрей Посняков

не сговорились.

      Леночка очень хотела в певицы. Голоса при этом не имелось никакого, как, впрочем, и слуха. «Медведь на ухо наступил» – это мягко сказано, уж кто-кто, а Геннадий Иваныч, в кругу друзей Гленн, это понимал лучше, чем кто бы то ни было. И все же не хотелось обижать девочку, тем более – обещал ведь.

      – Знаю, знаю, о её данных, а что, у других, тех, кто в ящике платья показывает и рот открывает, можно подумать, есть? – Лениво объяснял продюсеру Гленн. – Зато попка какая, сисечки, животик, опять же, плоский… И это я уже не говорю о ногах. Подразденьте ее да снимите клип – мне что, вас учить прикажете? Ну и что, что моя протеже?.. Неудобно – штаны через голову надевать и на потолке спать – одеяло сваливается! Если надо – хоть голой скакать будет! И больше меня по этому поводу не беспокойте… Денег, если надо – подкину еще. Все!

      Господи, когда же закончатся все эти звонки? Может, отключить телефон? Нет, по выборам еще звонить будут…

      Так и случилось: помощники и организаторы избирательной кампании побеспокоили еще не раз, наконец, прояснив про загадочного Трубникова, которого никто нигде не знал.

      Оказывается, есть в пиар-услугах такой прием – «слон и моська», это когда никому не известный, вынырнувший, словно чертик из табакерки, кандидат, начинает критиковать человека известного, как бы к нему приклеиваясь – мол, это я бы сделал немножко не так, это – вовсе не так, то – совсем по-другому. Конкретно, как именно – не говорится, подразумевается – лучше.

      Таким образом – на отрицании – лепится образ. Покупается какой-нибудь желтый листок или специально к выборной кампании организовывается газетенка, выпускается тиражом тысяч пять – десять, в зависимости от материальных возможностей, и – нате вам, господа избиратели, читайте! Верьте!

      Трубников, как выяснилось, вообще оказался фантомом, так тоже бывает. Образом, впущенным в информационное пространство с единственной целью – опорочить, оттянуть голоса.

      – А как же газетенка? Ведь кто-то ее заказывал?

      – На подставное лицо.

      – И все же – выясняйте! Впрочем, я догадываюсь, кто все проплатил – Степанов.

      Степанов – это был основной конкурент, из власти. «Человек ликом черен, а душою – подл» – так его как-то охарактеризовал доктор Миша – не в бровь, а в глаз.

      Действительно, тип крайне неприятный, не гнушавшийся любой мерзостью, лишь бы только сохранить власть, хотя, говоря по совести, старому хрену – а Степанову уже перевалило за шестьдесят – давно пора было на пенсию.

      Вот хорошо бы такой закон провести – посидел в начальственном кресле до определенного возраста, а потом – извини-подвинься – дай дорогу молодым, обеспечь приток свежей крови, иначе – застой, тоска и любому делу – смерть!

      Снова звонок. Леночка.

      – Я уже у тебя, любимый! Жду!

      «Любимый», ха!

      Ладно, черт с ней, девка, в конце-концов, не самая вредная. Пусть.

      Она выбежала навстречу, едва позвонил. Распахнула дверь – аппетитная, загорелая, в короткой желтой маечке и черных, в