Мир пятого солнца. Андрей Посняков

как братьев.

      – Ой, смотрите-смотрите, ой, не могу, какой важный! – скорчившись от смеха, Сенцок показывал пальцем на Тесомока, шедшего сразу за жрецами в компании трех парней, и в самом деле, выглядевшего весьма гордо, еще бы – этой четверке была доверена великая честь: сражаться с будущей жертвой. Поистине, было чем гордиться – парни и гордились, свысока поглядывая на окружающих…

      А как только видели какую-нибудь девчонку, ясно – не простолюдинку, так совсем надували расписанные красной и синей краской щеки. Высокие деревянные шлемы, украшенные цветными перьями, увенчивали их головы, такие же перья украшали щиты и короткие копья. Красавцы, что и говорить.

      И девчонки на них – да, поглядывали…

      Ну что ж, Тесомок, вне всяких сомнений, заслужил подобную честь, в отличие от некоторых, опозорившихся на острове во время военной игры.

      – Ничего, – сплюнул Сенцок. – Придет еще и наше время, верно, Асотль?

      Асотль торопливо согласился, а Шочи сделал вид, что ничего не слышит – а, собственно, к нему и не обращались.

      Сопровождаемая глухим рокотом барабанов и гнусавым пением жрецов, процессия остановилась у подножия пирамиды, на плоской вершине которой располагались четыре храма, по числу ипостасей Тескатлипоки: черный – старший, белый – Кецалькоатль, голубой – Уицилопочтли и красный – Шипетотек.

      В Колуакане особенно почитались черный и красный Тескатлипоки, большим уважением пользовался также и Кецалькоатль, а вот что касается Уицилопочтли, то он считался младшеньким – хотя и ему, конечно же, приносились достойные жертвы – никому не хотелось ссориться с богами.

      К круглым, изукрашенным узорчатыми барельефами, камням, расположенным у подножия пирамиды, уже были привязаны пленники – тлашкаланцы и ацтеки, поклоняющиеся все тем же богам… Ну, почти тем же – к примеру, богом ацтеков был Уицилопочтли, он считался у них старшим.

      Асотль с любопытством вглядывался в ацтека: тот был довольно молод, наверное, ровесник Шочи или чуть старше, было видно, что парню не по себе – он нервничал, переступал с ноги на ногу, сжимая в руках макуавитль – простую деревяшку, без всяких обсидиановых вставок. Кожа ацтека была грязной, с широкими полосами крови, и вообще, пленник выглядел жалко.

      – Как раз такой и подойдет для скользкого Тесомока, – шепотом съязвил Сенцок. – Четверо против одного… Справятся!

      Асотль тоже усмехнулся, хоть и понимал неправоту своего товарища: в конце-концов, и более серьезные воины тоже нападали на пленника вчетвером, как четыре бога, таковы уж были традиции – чужак обязательно должен быть побежден и принесен в жертву, иного просто не предусматривалось.

      Вдруг пение жрецов стихло, все умолкло на миг… И вот гулко громыхнул барабан. Четверо юных воинов во главе с Тесомоком окружили ацтека. Тот дернулся, ударил макуавитлем… Дурачок, все было напрасно. Ацтек хорошо понимал это и, еще раз махнув, вдруг выбросил меч, сел на край камня и… зарыдал, уткнув в ладони лицо. Что ж – такое