Прекрасная незнакомка. Даниэла Стил

жильем, своим пациентом и своей работой. Им щедро платили за их услуги, и, как и та горничная, которая обслуживала Рафаэллу за завтраком, они каким-то образом ухитрялись все эти годы оставаться безликими и неприметными. Рафаэлла часто скучала по темпераментным и зачастую невыносимым слугам в Санта-Эухенья. Большей частью они были безупречно послушными, но время от времени по-детски бунтовали. Они служили семье ее матери многие годы, некоторые даже из поколения в поколение. Они могли быть воинственными и ребячливыми, любящими и добросердечными. Они то смеялись, то впадали в ярость, но были преданы людям, которым служили, в отличие от этих хладнокровных профессионалов, которые работали на Джона Генри.

      Рафаэлла тихо постучала в дверь, ведущую в комнаты, которые занимал ее муж, и оттуда мгновенно высунулась голова.

      – Доброе утро, миссис Филлипс. Мы уже готовы.

      Мы? Рафаэлла кивнула, вошла внутрь и по короткому коридору прошла в спальню, к которой, как и к ее собственной, этажом ниже, примыкали будуар и маленькая библиотека. Джон Генри лежал в своей кровати, глядя на огонь, уже горевший в камине. Рафаэлла медленно подошла к нему, но он, казалось, не слышал ее шагов, пока наконец она не села в кресло, стоявшее рядом с его кроватью, и не взяла его за руку.

      – Джон Генри… – после четырнадцати лет, проведенных в Сан-Франциско, она все еще произносила его имя с легким акцентом, но ее английский был безупречен многие годы. – Джон Генри…

      Не поворачивая головы, он медленно перевел на нее взгляд, но потом пошевелился, чтобы ему было удобнее смотреть на нее, и на его изборожденном морщинами, усталом лице появилось подобие улыбки.

      – Привет, малышка, – его речь была невнятной, но Рафаэлла понимала его, а улыбка, ставшая после инсульта искривленной, неизменно болью отдавалась в ее сердце, – ты прекрасно выглядишь, – последовала долгая пауза, – много лет назад у моей матери была такая же шляпка.

      – Мне кажется, на мне она выглядит глупо, но… – Она передернула плечами, как истинная француженка, и слабо и нерешительно улыбнулась. Но улыбались только ее губы. До глаз улыбка доходила очень редко. А его глаза и вовсе больше не улыбались, разве только в редких случаях, когда он смотрел на нее.

      – Ты сегодня уезжаешь?

      Он выглядел встревоженным, и она снова подумала, что, может быть, стоит отменить поездку.

      – Да. Но, дорогой, ты хочешь, чтобы я осталась дома?

      Он покачал головой и снова улыбнулся:

      – Нет. Ни за что. Я хочу, чтобы ты уезжала почаще. Это идет тебе на пользу. Ты встречаешься с…

      На мгновение взгляд его стал отсутствующим, словно он силился что-то вспомнить, но это воспоминание ускользало от него.

      – …с моей мамой, тетей и двумя кузинами.

      Он кивнул и закрыл глаза.

      – Тогда я уверен, что с тобой все будет в порядке.

      – Со мной всегда все в порядке.

      Он снова кивнул, очень устало, и она поднялась