Цунами. Николай Задорнов

штурманом. Елкин со свернутыми листами александрийской бумаги.

      – Куда вы?

      – К адмиралу…

      – Я не понимаю, что тут искусного? В чем значение нашего похода? В чем тут искусный дипломатический ход, о котором все вы говорите?

      Можайский, не глядя ни на кого из офицеров, упрямо кивал головой и что-то бурчал, в то время как Осип Антонович Гошкевич, к которому был обращен раздражительный вопрос Сибирцева, кажется, старался воздержаться от объяснений.

      Сибирцев знал грех за собой. Некоторые явления он совершенно не понимал, как бы ему ни втолковывали.

      Что за два государя, одновременно царствующие в Японии и совершенно друг на друга непохожие? Это он в толк не брал, как бы ни объясняли. Впрочем, в офицерстве принято объяснять походя, кое-как. Словно все, что происходит в мире, не так уж важно по сравнению с главным, изученным навсегда и твердо. Главное – долг, служба, понятия чести. А также вооружение, навигация. Наступало время машин, пара, электричества, железных дорог. Можайский, например, если начинал объяснять, то очень обстоятельно и систематично излагал суть предмета. В век пара старые небрежности рыцарей чести сменятся. Все, что касалось машин, Алексей Николаевич усваивал легко. Но разобраться в японской государственной машине куда трудней. «Надо и мне знать в конце концов, кто сиогун, а кто император, какая между ними разница и каковы отношения их между собой, к князьям, к религиям, народу, войску. Неужели я так туп и непривычен усваивать новое и вообще все, кроме того, что вдолблено с детства?»

      После урока японского языка, который Гошкевич давал Карандашову и Сибирцеву, послушать Осипа Антоновича собрались офицеры. Япония все время двигалась за бортом перед глазами. Достоверных понятий о ней ни у кого не было. Дипломатический секретарь адмирала сегодня свободен и находится в полном распоряжении кают-компании, и на него посыпались упреки и вопросы.

      – Что это за экспедиция, господа, если не знаем, куда и зачем стремимся! Япония не Африка, как видно по всему, народ с более высокой цивилизацией, чем…

      – Господа, чтобы это объяснить, – заговорил Гошкевич, – нужна карта Японии.

      – Попросите карту Японии у Константина Николаевича, – посоветовал Можайский.

      – У него не та карта, какая нам нужна.

      – Как же можно без достоверной карты идти? – спросил Алексей Николаевич.

      Раздался общий неодобрительный смешок. Сибирцев возвышался во мнении товарищей.

      В длительном плавании офицеры неизбежно начинают испытывать раздражение друг против друга, иногда, как свидетельствует европейская литература, ненавидят ближних. Лейтенант Сибирцев тоже начинал испытывать раздражение. Но как человек, воспитавший в себе привычку не касаться ничьей личной жизни, направил все свое раздражение против политики посольства, которому служил, забывая свои добрые намерения. Хорошо матросам! Степан Степанович их бьет, они его ненавидят единодушно и от этого испытывают чувство единения. Офицеров не бьют, но нас оскорбляют ошибки и неверные понятия!

      Адмирал