Гайдзин. Джеймс Клавелл

золотом, и подыщете нам загородное поместье в миллион гектаров!

      – Не смейся, Анжелика, послушай, я говорю серьезно!

      «О, но и я говорю серьезно», – подумала она, в восторге оттого, что он улыбнулся. Нежный поцелуй, но на этот раз в губы, полный обещания.

      – Вот вам, мсье, а теперь перестаньте дразнить беззащитную юную леди.

      – Я не дразню тебя, клянусь в этом перед Богом! Ты-выйдешь-за-меня-замуж? – Сильные слова, но он был еще слишком слаб, чтобы сесть прямо или дотянуться до нее и привлечь к себе. – Пожалуйста.

      Ее глаза все еще смеялись.

      – Возможно. Когда вы поправитесь, и лишь при условии, что вы будете подчиняться мне беспрекословно, поклянетесь леле…

      – «Беспрекословно», если это то слово, которое тебе нужно.

      – Ах да, пардон. Беспрекословно… и так далее и так далее. – Снова чарующая улыбка. – Может быть, да, мсье Струан, но сначала мы должны узнать друг друга, потом мы должны договориться о помолвке, а потом, Monsieur le tai-pan de la Noble Maison[13], кто знает?

      Радость охватила его, вытеснив все остальное.

      – Так это «да»?

      Ее глаза смотрели на него, заставляя его ждать. Со всей нежностью, на какую она была способна, она произнесла:

      – Я всерьез подумаю над этим, но сначала вы должны обещать мне быстро поправиться.

      – Клянусь, я поправлюсь.

      Она снова вытерла глаза.

      – А теперь, Малкольм, пожалуйста, прочти письмо своей матушки, а я пока посижу рядом.

      Его сердце билось сильно и уверенно, подъем, который он испытывал, прогнал на время боль. Но вот пальцы слушались его хуже, и ему никак не удавалось сломать печать.

      – Возьми, ангел мой, прочитай мне его, прошу тебя.

      Она тут же сломала печать и пробежала глазами единственную страницу, исписанную единственным в своем роде почерком.

      – «Мой возлюбленный сын, – прочитала она вслух. – С глубокой скорбью я должна сообщить тебе, что твой отец умер и теперь все наше будущее зависит от тебя. Он скончался во сне, несчастная душа, похороны состоятся через три дня, мертвые должны заботиться о мертвых, а мы, живые, должны продолжать нести свой крест, пока живем. Завещание твоего отца утверждает тебя как наследника и тайпана, но, дабы иметь законную силу, передача власти должна быть осуществлена на особой церемонии в присутствии моем и компрадора Чэня, как то предписывает завещание твоего любимого деда. Устрой наши японские дела, как мы договорились, и возвращайся сразу же, как только сможешь. Твоя преданная мать».

      Слезы опять наполнили ее глаза: она вдруг вообразила себя матерью, которая пишет своему сыну.

      – Это все? Никакого постскриптума?

      – Нет, chéri, больше ничего, просто «твоя преданная мать». С каким мужеством она держится. Как бы я хотела быть такой же сильной.

      Забыв обо всем, кроме того, чем чреваты эти известия, она протянула ему письмо, подошла к окну, выходившему на гавань, и, вытирая слезы, открыла его. Воздух был прохладен и свеж, он унес с собой все

13

Мсье тайпан Благородного Дома (фр.).