«Кино» с самого начала. Алексей Рыбин

она сообщила Диме, что настоящие панки живут в Ленинграде, а в Англии ребята, называющие себя так, – это просто переодетые и перекрашенные добропорядочные буржуа. В Англии я, правда, не был, но в прошлом году судьба занесла меня в Западный Берлин, и там, на Курфюрстендамм – главной тусовочной улице, – пообщавшись с самыми живописными немецкими панками, я почувствовал, что госпожа из Англии, возможно, в чем-то была права.

      На самом деле сейчас можно точно сказать, где родина панка, и не только родина, а даже где эта улица, где этот дом. Дом этот – 525-я школа города Ленинграда. Видимо, в Англии произошло зачатие, а само дитя появилось на свет в мрачных коридорах советской средней школы. И когда до России каким-то путем доехала первая пластинка английского панк-рока «Нэвэ майнд де боллокс…», один из учеников вышеупомянутой школы позвонил своему товарищу и сказал:

      – Знаешь, Конвоир (или Хряк, или Лэйк, или… да-да, Свин), у них появились такие же идиоты, как и мы…

      Информатора звали Женей, информируемого – Андрюшей. Женя учился в десятом классе обычной средней школы. Женя был из хорошей семьи и учился тоже очень хорошо, что и помогло ему после окончания школы без усилий поступить в институт-втуз – высшее техническое учебное заведение, или «Все Тупые Уже Здесь». Андрюша тоже был из хорошей семьи и после окончания вечерней школы рабочей молодежи поступил в институт – правда, не в технический, а, наоборот, в театральный (ЛГИТМиК) – и стал настойчиво овладевать профессией драматического артиста.

      Несмотря на столь разную профессиональную ориентацию, обоих юношей выделяла из круга их сверстников тяга к творчеству. Еще учась в десятом классе, Женя написал поэму по мотивам известного произведения «Федорино горе». В моей памяти почти стерлись уже строки этого великолепного опуса, помню только что-то такое: «Скачет Брежнев по полям, по полям, а Подгорный – по лесам, по лесам, вот Косыгин бежит, покрякивает, через лужи-лужи крови перескакивает…» – даже по этому маленькому отрывку можно судить о высоком гражданском и художественном звучании поэмы. Кроме поэтического дара, Женя имел и другие – он неплохо рисовал, его знаменитая, правда в довольно узких кругах, картина «Бегущие битники» – просто шедевр современной живописи, еще Женя занимался фотографией.

      Андрюша тоже писал стихи, и хотя, в отличие от Жени, не рисовал и не фотографировал, зато сочинял музыку. Надо заметить, что в те времена Андрюша и Женя музыку слушали постоянно – она стимулировала их творческий рост, давала идеи для новых произведений, да и просто доставляла удовольствие. Ребята обожали «Махавишну Окестра», Фрэнка Заппу, Билли Кобэма, Стэнли Кларка, «Чикаго», «Кровь, пот и слезы», да и много, много еще групп и отдельных исполнителей были им по душе.

      Каждое воскресенье Андрюша проводил в Доме культуры имени Ленина, где располагался клуб филофонистов, и не было случая, чтобы Андрюша вернулся оттуда трезвым. Тогда, в конце семидесятых, пиво в ларьках если и разбавляли, то очень умеренно – уважение к личности потребляющего напиток еще не окончательно девальвировалось, и поэтому три-четыре