Я, Цезарь. Елена Кушнир

прислуживающего Цезарю раба, наклонившегося, чтобы прибрать беспорядок, вдруг мелькает на губах задумчивая улыбка, через миг сменяющаяся обычным бесстрастным выражением ожившей мебели, имеющей по прихоти богов те же конечности и голову, что и у свободных людей. «Нет ничего совершеннее, чем наше общество. У нас нет ничего, что противоречило бы справедливости и добродетели. Что же касается рабов, то их собственно не следует брать в расчет».⁷

      – О чем ты сейчас подумал? – с любопытством спрашивает Цезарь раба, проследив направление его взгляда.

      Сам он видит на полу разбитое целое, окропленное алым.

      – О гражданской войне, доминус⁸, – отвечает раб, не разгибая спины и не поднимая взгляда, как положено всем низшим.

      Но ответ, слетевший с его губ, принадлежит не животному и не мебели.

      У раба птичий греческий акцент, проклевывающаяся проплешина на макушке и короткое имя плебея и чужеземца. Его рот словно бы все время улыбается, а глаза – внимательные, как у хорошо обученной собаки.

      Цезарь начинает задавать ему вопросы, как той женщине из лупанария, сначала редко, а затем все чаще, и раб не кажется удивленным, откликаясь на интерес пытливого юноши. Он отвечает бойко и споро, он говорит, что родился вольным человеком, но уже почти об этом забыл, и что на его родине бывают холодные вечера, и темно-синяя глина Аттики поразила его в свое время больше белоснежного мрамора Пароса, и что греки ненавидят название Ахайя, которым римляне лишили его страну лица, и что Сулла, собрав там войска, пойдет с ними на Рим.

      – Боги! – Цезарь восторженно хлопает в ладоши. – Я тоже так думаю! Но, похоже, во всем Риме это не приходит никому больше в голову. Как они не видят, что за человек этот Сулла? Как не понимают, что он желает себе той же власти, что была у царей? Они словно ослепли, оглохли и заперли разум на замок! А что, по-твоему, хочет сделать Сулла?

      – Он возьмет Город приступом и станет диктатором. Многие поплатятся тогда за свою слепоту.

      Это был первый раз, когда Цезарь узнал, что его раб Косма никогда не ошибается.

      Сулла объявил себя диктатором меньше, чем через год, и лишь два человека знали о том, что он так поступит, возможно, раньше него самого.

      Fidelitas

      С младенчества он привык слышать, что род его происходит от богини Венеры, и раньше мысль об этом заставляла его голову кружиться, пока он не понял, что это красивая ложь.

      Кроме того, чтобы утвердиться в мире, недостаточно иметь богиню в родословной. Все египтяне считают себя потомками богов, но подчиняются римлянам, хоть и зовут их дикарями. В Риме говорят, что боги Египта проиграли Марсу, потому что слишком стары и потеряли былую мощь.

      Молодой Цезарь не верит в богов, но чтит и опасается их немилости, как и все образованные люди его эпохи.

      Простолюдины же верят истово, как дети, и отчаянно, как отвергнутые поклонники, все еще надеющиеся вернуть милость охладевших возлюбленных.

      Размышления

7

Финал выступления одного римского сенатора.

8

Почтительное обращение раба или слуги к хозяину или любого нижестоящего к высшему.