Разговоры на кухне. Светлана Викторовна Баранова

гда уставала, и ей очень хотелось, чтобы он с ней поделился своей теплотой и нежностью, она считала до десяти, а иногда и до двадцати, и говорила себе: «Потерпи, еще капельку потерпи». И терпела. Нет, она была начинающей волшебницей и иногда совершала очень глупые промахи, после которых, очень тщательно проделав работу над ошибками, с удвоенной энергией стремилась к задуманному.

      Самое сложное в волшебстве – это совершать его бескорыстно, не любуясь собой и не потирая руки от удовольствия. Волшебство, оно очень чувствительно, может взять и испариться. А самое обидное, что когда волшебство «неправильное», совсем немножко напутаешь и все, волшебство исчезает, превращается в облако, а иногда даже слезами проливается.

      В чем же заключалось ее волшебство? Она должна была научить его верить, что счастье мы создаем сами, что оно есть в каждом из нас, надо только дунуть на него, и оно растечется теплой волной по всему телу. Это и вера в себя, и надежда на лучшее, и доверие, и мотивация, и вдохновение. Счастье – это мелочи, которые согревают в дождливый день, это воспоминания, вызывающие теплоту внутри, это улыбка, появляющаяся из ниоткуда, когда ты просто утром завариваешь себе чай. Она очень старалась, один шаг вперед, два назад, потом еще один вперед и еще, и еще. Он сопротивлялся изо всех сил, жаловался, ныл, а она упрямо ворожила. Иногда опускались руки, хотелось сесть, закрыть лицо руками, зареветь и все бросить, но она не могла, она же обещала быть волшебницей.

      Но он ждал, сам не зная чего, ему просто очень нравилось ждать и при этом жалеть себя. Он ждал, а пока ждал, то с иронией смотрел на ее тщетные попытки волшебства, иногда, убивая их на корню, иногда позволял им вырасти, но потом все равно убивал, он ведь ждал. И не замечал, что она уже успела совершить так много волшебства.

      Целый год волшебства…

      *****

      Татьяна познакомилась с Игорем холодным февральским днем, он был лучшим мужчиной в ее жизни, а она была волшебницей. Целый год волшебства… И вот снова февраль, очередная ссора, ставшая уже привычкой. Сорванное с вешалки пальто, и она убегает вниз по лестнице. Звук закрывающейся двери на третьем этаже. И тишина. Она выходит на улицу. Темно и холодно, промозглый ветер дует ей в лицо. Она не может идти, садится на скамейку, покрытую тонким слоем льда, и закрывает глаза…

      «Густой туман, я чувствую его кожей, дышать тяжело, воздух влажный и тяжелый, но надо идти. И я бреду в нем, натыкаясь на других таких же вечных странников. Я протягиваю руки вперед и иду на ощупь…

      На моем пути встречаются разные препятствия, некоторые удается обойти, в другие я врезаюсь со всего размаха, расшибая лоб, расцарапывая в кровь ладони, падаю, поднимаюсь с колен, отряхиваю пыль и бреду дальше…

      Люди, другие люди…их много на моем пути, я протягиваю к ним свои руки, хватаю их за одежду, пытаюсь остановить, рассказать им о своей усталости и бессмысленности существования. Кто-то из них сразу вырывается, отмахивается и уходит, кто-то остается со мной на некоторое время, до тех пор, пока ему по пути.

      Шум проезжающих мимо поездов, рев взлетающих самолетов, вспышки автомобильных фар, ослепляющих на мгновение, крики птиц…

      Мне страшно, я устала, шаг, еще шаг, и вдруг впереди пустота, я шагаю в нее и падаю… Мне хочется закричать, но я не могу, страх сдавил мне горло, еще секунда и все закончится».

      Татьяна проснулась, кто-то незнакомый тормошил ее за плечо:

      – Девушка, вам плохо? Очнитесь, наконец!

      – Ой, простите, я просто задумалась…

      – Ничего себе задумалась. Никаких возражений, быстро садитесь в мою машину, и едем пить чай. Вы совсем замерзли, заболеете и будете сопеть по ночам.

      Татьяна познакомилась с Николаем холодным февральским вечером. Он был доктором. Настоящим доктором. Он очень хотел ее спасти…

      *****

      …Лицо, мокрое от слез, по спине стекает струйка холодного пота. В квартире тихо, слишком тихо…хочется курить. Она медленно плетется на балкон, прикуривает сигарету, делает первую затяжку, выдыхает тонкую струйку дыма, все, ее отпустило, это был сон, просто дурной сон. Татьяна берет лист бумаги и ручку и начинает сочинять продолжение своего сна. Да, у него обязательно должно быть продолжение. Никто не разобьется, потому что есть люди «светлячки», когда ты их встречаешь, то туман рассеивается, они берут твои исцарапанные руки в свои и зацеловывают все порезы и ссадины, они смотрят на тебя взглядом, полным любви, и ты отогреваешься, они целуют тебя в губы, и после их поцелуя тебе становится легче дышать. Они не уйдут, не отпустят твоей руки, потому что они тебя любят. И вы идете вперед, взявшись за руки, и туман постепенно рассеивается, на небе появляется солнце, а в жизни появляется смысл. И это счастье. Надо только не пропустить своего «светлячка», и тогда кошмары снится больше не будут никогда.

      *****

      Она досталась Николаю разбитой, сломленной, почти убитой. Ее сердце было раздроблено на триллион осколков, в ее потухших глазах не было тепла, в них больше не плясали чертики, а в животе не порхали бабочки. Она представляла собой кладбище потухших надежд. Была ли она несчастна? Нет, скорее