Георг Енач. Конрад Мейер

его лицо, и, перебирая четки, стонал и молился. Подле него лежало еще дымившееся тяжелое простое ружье.

      Блазиус без колебаний приставил дуло своего мушкета к его виску и прострелил ему голову насквозь. Затем повернул к себе его лицо и пробормотал:

      – Так я и думал – Августин, юродивый Августин!

      Он выпрямился и вслушивался несколько мгновений. Потом, осмотрев через ограду улицу, быстро пошел опять к дому. Сквозь ночную тишину он уловил смутный шум.

      «Так, одна птичка прочирикала, – проговорил он про себя, – скоро прилетит их целая стая…»

      В то же мгновение донесся из деревни пронзительный крик, и тотчас же загудел набат. Торопливо и смятенно выбивал тревогу церковный колокол. Блазиусу бросился тогда в глаза предательский свет лампы, он захлопнул плотнее ставни и вошел в дом с твердым намерением защищаться вместе с друзьями до последней капли крови. На улице уже гремели выстрелы, и скоро ворота затрещали под ударами дубинок. Фауш успел запереть их на засов и побежал наверх, чтобы выглянуть на улицу из слухового окошка. Блазиус опять зарядил свой мушкет и стал за решетчатым окном в кухне, выходившим на улицу, как за бойницей.

      – Негодяи! – бросил он Вазеру, выходившему из отведенной ему комнатки со своим коротким кинжалом. – Но мы дешево нашей жизни не отдадим…

      – Ради бога, пастор, – убеждал его Вазер, – неужели вы, служитель слова Божия, решитесь стрелять в людей?..

      – Кто не внемлет слову Божию, должен его восчувствовать!.. – хладнокровно ответил старик.

      Но тут Панкратий обеими руками оттащил его от окна.

      – Да ты нас погубишь всех своим дурацким ружьем… Сейчас отсюда убирайтесь и бегите в горы…

      – Господи помилуй! – раздался голос Фауша. – Их целая рать… они ломятся в ворота… Мы погибли!..

      – Сейчас же бегите отсюда! – кричал патер под удары топоров, сыпавшихся на ворота.

      – Хорошо, хорошо, ты прав! – сказал Блазиус и обеими руками стал таскать из кухни кучи хвороста и соломы, наваливая их между обеими дверями. – Мы проберемся задним ходом к леднику Бондаско, а оттуда в Бергенн… Фауш, скорее открывай все окна наверху, чтобы больше тяги было… И беги отсюда!

      Фауш спустился вниз, нагруженный разными съестными припасами, которые успел собрать где попало, и тут только Вазер вспомнил о Еначе.

      – Ну вот, теперь, Панкратий, дороги наши расходятся! – сказал старый пастор и пожал монаху руку через стену из хвороста и соломы.

      Наружная дверь уже трещала, и дикий рев заглушал его слова.

      – Тебе остается этот выход. Наше же бегство другим выходом прикроет огонь.

      И с этими словами он зажег хворост.

      – Назад, братья!

      Когда огонь взметнулся высоким столбом, Енач появился на пороге с мертвым телом своей жены на руках. В правой руке его блестел длинный меч, в левой он легко держал мертвую Люцию. Казалось, он и не ощущал ее тяжести. Прелестная голова ее тихо покоилась на его плече, как голова спящей женщины. Он не