Белая Сибирь. Чешское предательство (сборник). Константин Сахаров

Русской армии.

      А все оттого, что учредители мешали и противодействовали вывозу: боялись, что все это может попасть в руки Сибирской армии. А понятно, по Волге почти все можно было вывезти.

      От других офицеров пришлось слышать рассказы о таких же непорядках в Хвалынске, Вольске, Николаевске. Офицерство и добровольцы были возмущены до крайности.

      – «Мы не хотим воевать за эс-эров. Мы готовы драться и отдать жизнь только за Россию», – говорили они.

      – «Такое предательство, хуже 1917 года», – горячо рассказывал мне капитан, трижды раненный в Германскую войну и два раза уже в боях с большевиками. «Как только успех и мало-мальски прочное положение, они начинают свою работу против офицеров, снова натравливают массы, мутят солдат, кричат о какой-то “контрреволюционности”. А как опасность, так офицеры вперед. Посылают прямо на уничтожение целые офицерские батальоны»…

      Когда я приехал в Самару, оттуда шла уже спешная и довольно беспорядочная эвакуация, управляемая чешскими комендантами.

      – «Завтра (это было 19 сентября 1918 года) будут брать места в поездах уже с револьверами в руках».

      С большими трудностями и неудобствами, бесконечно долго простаивая на самых маленьких станциях, добрались до Уфы.

      Здесь на вокзале стоял оцепленный чешскими часовыми поезд, состоявший из шести классных пульмановских вагонов. Часовые никого не пропускали, образовав на платформе около вагонов большой свободный полукруг.

      – «Чей это поезд?» – спросил я одного чеха.

      – «Нашего генерала Дитерихса».

      – «Какого Дитерихса, русского генерала?»

      – «Ну да, а теперь он нами командует, наш генерал».

      – «Могу я его видеть?»

      – «Да, только его сейчас здесь нет, он поехал в город автомобилем на совещание с директорией».

      Отправился я в штаб Верховного Главнокомандующего генерала Болдырева, члена директории. И штаб, и директория, и все ее канцелярии помещались в большой «Национальной гостинице». Здесь сразу пришлось окунуться в обстановку, напоминавшую до жуткости недоброй памяти дни лета и осени 1917 года. Та же беспорядочная снующая без дела толпа, масса юрких штатских брюнетов с горбатыми носами, всюду грязь, неубранный сор, стучат пишущие машинки, здесь же доступный для всех телеграф с армейскими аппаратами Юза.

      Шел длинными коридорами, ни от кого не мог добиться толку, как пройти к начальнику штаба. Наконец в самом конце коридора, при входе в ресторанный зал один офицер мне помог.

      – «Да вон он сидит у стола, генерал Розанов, начальник штаба».

      Опять старый знакомый, еще с довоенного времени, с которым вместе сражались в памятных героических Люблинских боях августа 1914 года. Тепло встретились. Оказалось, что генерал Розанов только несколько дней сам прорвался через большевицкий фронт.

      – «Шел в красной рубахе, как простой крестьянин. Сначала свои пускать не хотели, взяли под подозрение»…

      Рассказал