Веселые рассказы. Вера Берингова

т, если серьезно, я конечно принципиально стараюсь не травить людей. Но иногда жизнь так складывается. А я что, это не я, в принципе у меня все хорошо. Так вот, эта штука меня сильно раздражает, вы же понимаете? Я не могу себе позволить такой ерунды, у меня семья, дети в университете, собственный бизнес. Ну, можно и так сказать… На самом деле, не бизнес, а дело, совместное. Нет, на жизнь грех жаловаться, я как со школы вышел сразу в институт поступил. Ну, тогда сами знаете получше учили, я вот что скажу: не пойму, чего сейчас в университеты поступают, толку никакого. Я смотрю на них, думаю: «и че ты четыре года делал, дебил?»

      Нет, я не говорю, что тогда все было хорошо. Кто так говорит вообще? Но тогда хоть что-то было хорошо, а сейчас что?

      – Наверное, сейчас ничего?

      – Вот именно что. Работы нет вот, сын мой хочет устроиться на работу, а выходит только официантом спину гни, да и хрен знает распределят его или нет. Вот меня как-то в Воронеж распределили – и ничего, город хороший. Там у меня даже девушка была, познакомились, чин-чином, ну как оно бывает, знаете…

      Иногда они созванивались и говорили часами. Но даже после того, как оператор телефона доверия выслушала все о внутренней и внешней политике, о его проблемах с детьми, о его одиночестве, о Высоцком, о девяностых, о смерти, о потере близкого, о проблемах с сердцем, о переедании, курении, о шлюхах, которые с ним были только ради бабла, Евгений Елизаров не смог пересилить себя и выехал на встречную полосу через три года.

      – Телефон доверия, здравствуйте.

      Женский голос в телефоне, в карточке она записала “женщина среднего возраста” из-за ее визгливого, хриплого шепота.

      – Скажите, что мне делать, мою дочь хотят госпитализировать из-за попыток суицида, но ведь она же не всерьез, зачем ее в госпиталь забирать? Дома ей точно будет лучше, я просто с вами советуюсь.

      – Я понимаю. Может быть, вам с ней поговорить?

      – Да нет, не понимаете вы, я ведь никогда не могу сказать “нет”, вы поймите – все мной пользуются постоянно, это трудно для меня, но девушка, скажите, как можно говорить “нет”, когда люди на тебя надеются, зависят?

      – Тяжело, разумеется. Может быть, вы могли привести пример такого случая?

      – Да нет, ты не понимаешь, это долго сейчас вспоминать, но вот сейчас мне говорят отдать дочь докторам, а я не могу, нет, это невозможно, что она будет делать без меня? – – Подумай сама, я ей нужна… Она ведь такая неприспособленная…

      – Если вы считаете, что госпитализация не обязательна…

      – Да нет же! Считаю, может, и нужна, если врачи так говорят, но не могу же я с ней лечь. У меня столько обязательств на работе.

      – Может быть, ей станет лучше, если ее будут выслушивать и придут к какому-то заключению?

      – Нет, ей не станет лучше. Ладно. Она уже встала, нужно идти. До свидания.

      – До свидания.

      До конца смены осталось полчаса. Она читает Боэция и в философии никогда не может продвинуться дальше Монтеня. Кажется, на шестнадцатом веке и кончается горизонт ее мысли. Удивительно, как она могла закончить Тюменский психологический факультет. Преподаватели ее любили. Мало кого может раздражать посредственность и смиренность. Она это знает, но не осознает. Потому и ходит по улице, опустив глаза, потому краснеет от чужой грубости и несправедливости, потому слушает людей, берет дополнительные смены, а выслушав, отпускает, едва не прочитав молитву и не перекрестившись. Но этого делать нельзя, ведь она даже не верит в Бога.

      Последний звонок на сегодня – это глухой голос молодого еще человека, точнее, она догадывается, что он еще молодой, по пробивающимся ноткам оживления в голосе, хотя и кажется, будто говорит старик.

      – Хочу, чтобы кто-то знал.

      – Я вас слушаю.

      – Ну, слушайте. У меня дозы на двоих хватит, даже на троих.

      – Вы страдаете от наркозависимости?

      – Нет, не страдаю. Это другие страдают.

      – Вы несчастливы от этого?

      – Нет, я несчастлив в общем, а не от чего-то. Какая разница! Я звоню только чтобы сказать, что не хочу умирать в одиночестве.

      – Я уверена, что у вас есть близкие люди, о которых вы забыли, и их оставили в одиночестве.

      – Знаешь что? Я не трахался уже год. Если у тебя действительно телефон помощи суицидникам, так помоги мне.

      – Простите, в этом я не могу вам помочь.

      – Даже на краю смерти! Вот именно поэтому жить не стоить, с женщинами невозможно договориться, все требуют гарантий, что за секс что-то получат.

      – Может, если вы будете искать лучше…

      – Раньше, конечно, было лучше. Вам это часто говорят? Я скучаю по времени, в котором не был. (Смешок)

      – Когда можно было покупать себе жен и продавать дочерей?

      – Вы всегда отвечаете на полном серьезе даже если вам говорят ерунду. Так и повеситься недолго.

      – Вы не говорите ерунду. То, что вы смеетесь или иронизируете, не отменяет того, что вы говорите правду.

      – Да