Дело частного обвинения (сборник). Никита Филатов

положим, не все такие…

      – Как говорят в Одессе: «Об все не может быть и речи». Ну и таких достаточно. Всяко-разно – на нашу шею хватит.

      Следственные методы работы по возбужденному прокуратурой уголовному делу эффект дали мизерный и не то что радужных – вообще никаких перспектив не сулили. К концу третьих суток расследования это стало ясно даже непрофессионалам. Сначала десятки, а потом и сотни листов протоколов допросов, экспертиз, запросов и ответов на официальных бланках, компьютерные распечатки ГАИ, фототаблицы – в сущности, все возможное и действительно важное уже было сделано, оставались только процессуальные конвульсии, позволяющие имитировать «движение» по делу до того предусмотренного законом дня, когда следователь с легкой душой спишет его в «глухари» и засунет в самый дальний угол сейфа.

      – Понимаешь, Степаныч, формально это дело прекратить – раз плюнуть. – Старший следователь региональной прокуратуры по особо важным делам Ишков был старинным приятелем начальника Отдела морской милиции, в кабинете которого сейчас сидел, и мог себе позволить говорить откровенно. – Преступник установлен, погиб и к ответственности привлечен уже быть не может – Кодекс дело прекратить позволяет. А соучастники – какие такие соучастники? Не было никаких соучастников. Машина там случайно мимо проезжала, испугался водитель стрельбы – дал деру. Ну не нашли твои сыщики этого важного свидетеля – что ж поделаешь? Свидетель – всего лишь свидетель, слава богу, не единственный и погоды не делающий.

      – Тем более что шведы, как выясняется, из-за Контровского особо не расстроились и такая версия их вполне устроит.

      – Да? Тоже неплохо. Героев бы твоих, – Ишков повернулся к третьему участнику беседы, Виноградову, – наградили… Как, молодой человек, неплохо?

      – В общем, возражений нет.

      – То-то. Все бы хорошо – но шум вокруг этого, мягко говоря, нездоровый. Те дергают, эти…

      – Нас тоже, – начальник отдела понимающе вздохнул.

      – Короче, найдете мотив – скромный какой-нибудь, не белыми нитками шитый, но – железно закрепленный, железно! – прекратим дело.

      – Ревность, долги карточные… – кивнул понимающе Виноградов.

      – Ну, Степаныч, чувствуется твоя школа. Ему, наверное, и поручишь?

      – Кому ж еще! А, Владимир Александрович? Объект твой, официально по уголовному делу ты работать не можешь – в качестве свидетеля допрошен… Значит, если у закона к покойнику претензий уже нет, они вроде у тебя должны быть.

      – Я, товарищ подполковник, не ребенок. С убийцей мы в расчете, хотя он, так сказать, первый начал. Но что для дела надо – конечно, сделаю. Залипуем в лучшем виде. Одна только просьба – если получится у меня на тех, кто его посылал, выйти…

      – Владимир Александрович! Мы не меньше вас заинтересованы в изобличении организаторов стрельбы, – голос Ишкова зарокотал негромко, но внушительно – как отдаленная гроза. – Получится – честь вам как сыщику и хвала. Пока