Святые в истории. Жития святых в новом формате. XX век. О. П. Клюкина

словно уснуло в снегу».

      После гибели мужа Елизавета Федоровна уничтожила все письма Сергея и свои тоже – из их личной переписки случайно уцелели лишь несколько телеграмм и коротких писем.

      Родственники настойчиво звали Елизавету Федоровну уехать из России. Свое решение она изложила в письме брату, великому герцогу Эрнесту Людвигу Гессенскому: «…Ничто не сможет заставить меня оставить это место. Но я буду жить или умру здесь. Мне кажется, что я вросла в это место, и я не боюсь. Я вполне спокойна и счастлива, да, счастлива сознавать, что мой дорогой находится в мире близко от Бога и что он не переживает это ужасное время» (письмо от 19 ноября 1905 года). Из этого письма видно, насколько трезво оценивала Елизавета Федоровна то, что происходило в России: «Все идет от худшего к худшему, и не надо строить себе никаких иллюзий, что лучшее время наступит через несколько месяцев. Мы живем во времена революции. Как все обернется – никто не знает, так как правительство такое слабое, или, скорее сказать, кажется, что его не существует…»

      Точно не известно, когда именно возникла у Елизаветы Федоровны мысль создать в Москве в память о муже обитель молитвы, труда и милосердия. Но уже в конце 1906 года она распродавала свои драгоценности и великолепные наряды, чтобы купить дом с садом на Большой Ордынке для будущей Марфо-Мариинской обители. Название пришло от имен двух сестер Лазаря, воскрешенного Иисусом Христом: труженицы Марфы и молитвенницы Марии.

      Великая княгиня Елизавета Федоровна решила объединить все лучшее, что она видела в русских монастырях и западных благотворительных учреждениях: Марфо-Мариинская обитель была похожа и на монастырь, и на благотворительную больницу, и на социальную службу помощи обез доленным.

      «Моя жизнь сложилась так, что с блеском в большом свете и обязанностями по отношению к нему покончено из-за моего вдовства, – писала Елизавета Федоровна своей близкой подруге Александре Николаевне Нарышкиной (письмо от 20 января 1909 года). – Я одинока – люди, страдающие от нищеты и испытывающие все чаще и чаще физические и моральные страдания, должны получать хотя бы немного христианской любви и милосердия – меня это всегда волновало, а теперь стало целью моей жизни».

      Конечно, Елизавета Федоровна не ожидала, что ее решение полностью посвятить свою жизнь христианскому служению ближнему вызовет сильный общественный резонанс.

      «Я была поражена, когда разразилась целая буря: меня пытались удержать, запугать трудностями, и все это с такой любовью и добротой – и с полным непониманием моего характера…» – с удивлением писала она государю Николаю II (письмо от 18 апреля 1909 года).

      Одни поднимали на смех желание бывшей первой дамы Москвы по своей воле проводить жизнь среди нищих и калек, другие упрекали ее в гордости, третьи опасались за здоровье великой княгини.

      «Многим кажется, что я взяла неподъемный крест и либо пожалею об этом и сброшу его, либо рухну под его тяжестью. Я же приняла это не как крест,