Нет кузнечика в траве. Елена Михалкова

двусмысленность прозвучала в его вопросе. Ян торопливо схватил купюру и сунул в карман. Молча сложил рыбу в пакет и уже собирался карабкаться обратно, когда его пригвоздила к месту тяжелая ладонь.

      Ему показалось, рыбак не живой, а каменный, как те статуи, что он видел на экскурсии по Афинскому кладбищу. Надавит чуть сильнее, и Ян провалится под землю, сразу в ад.

      – Ты же умный парень, правда?

      Когда такие люди, как Андреас, спрашивают об уме, они имеют в виду вовсе не способность возводить двадцать семь в квадрат.

      – Конечно, – выдавил Ян. – Я никому не скажу, честное слово.

      Его потрепали по загривку, вручили пакет. Он выскользнул и кинулся наверх, не замечая крутизны подъема.

      Вернувшись домой, Андреас постоял, задумчиво разглаживая купюры. От рук несло рыбой. Деньги теперь тоже воняли. Он принюхался, жадно втягивая ноздрями воздух.

      Из кухни вышла жена.

      – Позови Мину, – сказал он, не глядя на нее.

      Роза скрылась и вернулась, ведя за руку старшую дочь. При виде девушки замкнутое лицо Андреаса озарилось улыбкой. Он усадил ее на табуретку и сам присел перед ней на корточки.

      – Сюда могут прийти гости, девочка моя, – сказал он. – Скажи мне, ты делала что-нибудь плохое?

      Несколько секунд в голубых навыкате глазах ничего не отражалось. Затем медленно, очень медленно, как издалека плывущее облако, в них появилось удивление.

      – Плохое?

      – Плохое, Мина. Если тебя станут спрашивать.

      – Кто спрашивать, папа?

      – Чужие люди. Незнакомые.

      Круглое лицо исказилось в гримасе обиды и испуга.

      – Я н-ничего плохого! – в голосе прорезались визгливые ноты. – Честное слово!

      – Чш-ш! – Андреас положил ладонь на руку дочери. Жена стояла молча в отдалении. – Тише, тише. Я знаю, девочка моя. Главное, чтобы никто не убедил тебя в обратном. Но все-таки расскажи мне. Что дурного ты делала?

      – Цыпленка не я! – всхлипнула Мина и закрыла лицо ладонями. – Цыпленка убила Катерина!

      Быстрый хитрый взгляд из-за растопыренных пальцев убедил Андреаса, что дочь лжет.

      – Что еще? – допытывался он.

      – Ничего не знаю!

      – Мина, представь, будто я чужой человек. Что ты должна сказать ему?

      – Чужой?

      – Да.

      – В новой одежде?

      – Может быть. В новой. Да.

      – Мужчина? – допытывалась Мина.

      – Мужчина, мужчина!

      Девушка повела плечом и кокетливо засмеялась.

      – Хватит! – рявкнул Андреас. Пальцы, мягко поглаживавшие запястье дочери, впились в ее кожу. Мина заверещала как обезьяна, рванулась, но оплеуха заставила ее сжаться на табуретке. – Дура! Что надо отвечать чужим на все вопросы?

      Мина хныкала, прижимая ладонь к щеке.

      – Девочка моя маленькая. – Переход от ярости к нежности был молниеносным. – Чему я тебя учил? Отвечай, не бойся.

      Девушка замигала часто-часто и выдавила:

      – Спросите у Катерины!

      Андреас торжествующе засмеялся.

      – Молодец!