В подполье встретишь только крыс. Петр Григоренко

Весь его вид – упитанная фигура, барственно сидящая темная голова, барственно презрительный взгляд – все говорит за Баринова. Хотя почему же? Есть банщики, которые только на работе являются таковыми. А в свободное время они и по получаемому доходу и по поведению – настоящие баре. Почему бы и этому банщику не быть таковым.

      Меж тем, мы все, повинуясь широкому барственному движению руки Банникова, уселись: за длинным кабинетным столом, по стороне обращенной к окнам: в начале стола Захаров, в конце– Кантов. На противоположной стороне, примерно посредине стола, я. Банников уселся в свое кресло за письменным столом. Семичастный – у одного из окон, выходящих на площадь Дзержинского.

      – Ну, что же это вы натворили? – спросил Семичастный, обращаясь ко мне.

      – Не понимаю ваш вопрос!

      – Ну что ж тут понимать. Вы, вероятно, думаете, что мы ничего не знаем. Покажите, пожалуйста, Георгий Петрович, – обратился он к Кантову. Тот пододвинул мне несколько листовок, по внешнему виду, подобранные на улицах или сорванные со стен.

      – Вы что же, может, собираетесь отрицать свое участие в этом творчестве? – снова обращается Семичастный ко мне.

      – Нет! Я собираюсь отрицать право КГБ участвовать в рассмотрении этого вопроса.

      – Как так?! – удивленно восклицает он.

      – А очень просто. У меня конфликт с моей партией. Я отстаиваю свое законное право члена партии. И поскольку мне пытаются помешать в этом незаконными, непартийными методами, я усиливаю эту борьбу, и может, где-то перешагнул рамки дозволенного уставом партии. За это партия может меня наказать. По партийному наказать вплоть до высшей меры – исключения из партии. Но причем тут полиция? Это дело чисто партийное.

      Наступило неловкое молчание, которое нарушил Захаров.

      – Вам, Петр Григорьевич, непростительно так говорить. Вы сами себя заявляете ленинцем, а Ленин говорил, что ВЧК – это прежде всего орган партии.

      – Это к вам не подходит. Во-первых, вы не ВЧК, а КГБ при Совете Министров СССР. Во-вторых, Ленин говорил не только то, что вы сказали, а еще и утверждал, что если ВЧК оставить в том же виде и с теми же правами, то оно выродится в обычную контрразведку. Кстати, мы это и наблюдали в сталинские времена.

      – Ну, это вы далеко заходите, – опомнился, наконец, Семичастный. – Это все теория, а вы не теоретический спор ведете, а создали подпольную организацию, поставившую себе целью свержение советского правительства. А борьба с этим – задача органов государственной безопасности, а не партийных комиссий.

      – Это передергивание. Я не создавал организации, ставящей своей целью насильственное ниспровержение существующего строя. Я создал организацию для распространения неизвращенного ленинизма, для разоблачения его фальсификаторов.

      – Если бы речь шла только о пропаганде ленинизма, зачем бы вам забираться в подполье? Проповедуйте его в системе партполитучебы и на собраниях.

      – Но вы же лучше меня знаете, что это невозможно.