Клинок из черной стали. Алекс Маршалл

близко к тому, – поморщилась Индсорит, вспомнив, какие раны нанесли сестре Портолес лекари Цепи, удаляя все признаки ее страннорожденности.

      Это было глубокое эмоциональное потрясение, и оно заставило королеву целиком и полностью довериться злосчастной боевой монахине, с которой познакомилась всего час назад. Один испуганный взгляд подсказал Индсорит, что она приобрела самого могущественного союзника на всей Звезде – и самого опасного к тому же, свято преданного как добру, так и злу. Разумеется, Портолес могла предать свою королеву из-за беспричинной и неуместной веры в Вороненую Цепь, но Индсорит дала бы голову на отсечение, что бедная девочка не сделает этого, по крайней мере, не сделает предумышленно. В мире, полном коварства и жестокости, добрые намерения должны что-то значить. Иначе что может сказать сама Индсорит в оправдание бесчисленных убийств, совершенных имперскими солдатами за двадцать лет ее правления? Каким символом стала она за эти годы?

      – Новости, ваше величество! Новости большой важности!

      Заходящее солнце заливало светом тронный зал, и Индсорит щурилась. Она узнала голос, но все еще не могла поверить, что девчонка осмелилась явиться сюда.

      – Ваша всемилость! – воскликнула Крадофил, подтверждая, что темный силуэт, возникший на открытой галерее тронного зала, действительно принадлежит И’Хоме.

      Соплячка пришла не одна, ее сопровождало полдюжины охранников. Под лоснящимся меховым плащом папессы не было никакой одежды, бледные щеки и лоб украшали полосы свежей крови, но еще сильней, чем эта ритуальная раскраска, пугал изогнутый бронзовый кинжал с рунами на клинке, с которого падали на пол багровые капли.

      – Такая важная новость, что вы врываетесь в мою галерею с невысохшей кровью на кинжале? – возмутилась Индсорит. – Куда бы я ни опаздывала, ко мне вы не войдете.

      Однако священница все же вошла. Зубы И’Хомы сверкнули в усмешке ярче, чем солнце на клинке, когда она приблизилась к багряной королеве. Грозная гвардия, которая должна была стоять у дверей и по крайней мере объявить о появлении папессы и ее свиты, куда-то запропастилась, так что Индсорит лишь с недоумением оглядывалась по сторонам, пытаясь понять, что бы это могло означать. Нечто подобное случилось, когда она, еще по пути к власти, встретилась лицом к лицу с сорока семью убийцами. Но даже в самых диких фантазиях она не могла представить, чтобы И’Хома попыталась чего-то добиться от нее силой оружия, – должно быть, девчонка совсем рехнулась, если возомнила, что здесь можно действовать так же, как она привыкла у себя на юге.

      – Я давно догадывалась, что ваша всемилость не дружит с головой, но недооценила степень безумства, – произнесла Индсорит, выхватывая Лунные Чары из ножен.

      Однако готовность к схватке с дерзкой девчонкой тут же испарилась. Руки отяжелели, движения замедлились, голова затуманилась. Определенно, в вино было подмешено что-то еще, кроме соли, сильное зелье, сумевшее так быстро одолеть