Клинок из черной стали. Алекс Маршалл

увидели ее в день своего знакомства с Кобальтовым отрядом. Она резко развернулась и оказалась еще ближе к варвару, чем раньше, лицом к лицу… хотя и не совсем, потому что она была значительно ниже его.

      – А разве ты не давал клятву служить мне? Прости глупой девчонке ее невежество, мастер Мрачный, но отказ остаться в моей армии ради бессмысленной погони за призраками очень смахивает на дезертирство. Тебе известно, что дезертиров в Кобальтовом отряде принято вешать?

      – Кто дезертир?! Я?!

      Мрачный не мог поверить своим ушам, но, посмотрев в ее немигающие глаза, решил, что лучше все же поверить. И какими бы неожиданными ни оказались жестокие слова, она была права. Не подумав о последствиях, он дал две противоречивые клятвы: верно служить ей и покинуть лагерь. Во имя безукоризненной чести графа Ворона, Мрачному следовало бы тщательней обдумывать слова, прежде чем произносить их вслух… Звезды небесные, что же ему теперь делать в этом безвыходном положении?

      У Чи Хён был такой вид, будто она не прочь слегка укротить варвара.

      – Больше всего на Звезде я ненавижу дезертиров, – заявила она. Ее дыхание, с легким запахом биди, обжигало ему щеку; покрасневшие глаза горели еще жарче. – Поэтому я решила послать тебя, Мрачный из Мерзлых саванн, на поиски дезертира Марото Свежевателя Демонов.

      В левом уголке ее губ притаилась улыбка, похожая на ту, что с первого взгляда влюбила Мрачного в эту девушку. И как только улыбка начала растворяться в снежном утре, он бросился вперед и задержал ее на губах Чи Хён. В какое-то мгновение он подумал, что совершил самую большую ошибку в своей жизни, но тут же убедился в обратном.

      Это было… это просто было. Слова часто становятся необходимы, когда слетают с языка певца. Они наполняют тебя необычайными эмоциями, поднимают выше звезд на небе и опускают ниже демонов в бездне. Но некоторые чувства так же невозможно выразить словами, как поймать дым рукой. Да и что с того? Это было, и больше Мрачного ничто не интересовало, и Чи Хён, насколько он понимал, не интересовало тоже.

      Их первый поцелуй, тогда, в палатке, получился по-своему особенным, но неловким и мимолетным, они даже не успели понять, что же произошло. А этот был достоин того, чтобы сложить о нем песню. Они не замечали течения времени, но и не отрывались от земли; их руки пришли в движение, ноги тоже; двое танцоров начали свой танец; она шагнула к нему, а он отступил назад, оставляя ей свободу действий, и…

      Мрачный споткнулся о труп дедушки, упал на спину и машинально потянул за собой Чи Хён. Они растянулись на мерзлой земле: двое смущенных живых рядом с мертвецом. И что бы ни происходило между ними за миг до того, оно ушло безвозвратно.

      – Драть!

      – Вот дерьмо!

      – Извини.

      – Нет, это моя вина.

      – О боги! Мрачный, с тобой все в порядке?

      – Да, в полном. А как ты?

      – Хорошо.

      – ?..

      – ?..

      – Да, хорошо.

      Они суетились, как застигнутые взрослыми за поцелуем подростки, стараясь