Джульетта стреляет первой. Анна и Сергей Литвиновы

ждет только слепящее море и раскаленный песок? Что за скука – когда никто тебя не разыскивает, не теребит, не прессует!

      Лучше домой. Под серое, но родное небо.

      Коллеги дружно причитали, что отвратительный московский климат вгоняет их в творческий кризис. Но Садовникова на отсутствие идей никогда не жаловалась. С азартом принимала все новые и новые вызовы. На просевший после кризиса рынок хочет выйти производитель роскошных авто? Возьмусь, богачи-покупатели в России всегда найдутся. Бывший советский завод наладил производство действительно натуральных соков, но не может пробиться сквозь яркие пачки суррогатов? Тоже выручим.

      Многие коллеги-рекламисты в последние годы расслабились. Считали: потребитель – быдло, любую пошлость проглотит. Яркая, креативная продукция конца девяностых – начала двухтысячных неуклонно сменялась агрессивной, бездарной и наглой. Но особенно Татьяна расстраивалась, когда видела халтуру в социальной рекламе.

      Полное свинство!

      Ведь только-только страна начинала добреть. Не под себя тянуть, но и ближнему помогать стремились. Не важно, ребенку или котенку. Люди искренне, с добрым сердцем, шли в волонтеры. Жертвовали. Ездили в хосписы и детские дома.

      Народ благодарить надо. Подсказывать, кому и как еще помочь.

      Но придорожные рекламные щиты пестрели общими словами, и у Тани складывалось четкое ощущение: «социальщики» лениво, без души осваивают государственные гранты. А на самих больных детей им решительно наплевать.

      Таня – если могла – всегда бросалась спасать тех, кому худо. Даже в Тибет однажды летала – чтобы помочь умирающей девочке[1].

      И сейчас – когда в коммерческой рекламе научилась всему – решила уйти в социалку. Использовать свой талант на благие дела.

      Позвонила Демьяну – хедхантеру, кто уже лет пять помогал ей строить карьеру. Но тот решительно приговорил:

      – Дело не для звезд.

      – Я согласна потерять в деньгах.

      – Правильней сказать – обнищать. Продашь машину, станешь на маршрутке ездить, – предрек собеседник.

      – Все равно узнай.

      – Хозяин – барин.

      Через пару дней Демьян перезвонил, озвучил максимальную зарплату. Оказалась она ровно в пять раз меньше ее нынешней, и Таня малодушно признала: терпеть омерзительные московские зимы да еще получать за это гроши она никак не готова.

      Помогала знакомой многодетной семье, бесплатно сдавала кровь – но трудиться продолжала на коммерческой ниве. Хотя все чаще прихватывал стыд – за собственное здоровье, молодость, красоту. За хорошую квартиру, новый автомобиль раз в три года, путешествия в самые соблазнительные дали. «Раз у тебя все хорошо, почему так мало помогаешь другим?» – нашептывала совесть.

      Но идти в волонтеры она боялась. Фондам не доверяла. А внезапные порывы благотворительности не всегда удавались.

      Попыталась однажды одарить нищенски одетую старушку с клюкой, выточенной из

1

Смотри об этом в романе А. и С. Литвиновых «Незримая связь».