Завтра я буду скучать по тебе. Хейне Баккейд

истошно кричит она дрожащим истеричным голосом. Она научилась так кричать после долгих лет совместной жизни с агрессивным дальнобойщиком, который не в состоянии держать свои кулаки при себе.

      Я слышу скрип наверху и быстро поднимаюсь по лестнице, перескакивая разом через три-четыре ступеньки, а потом распахиваю дверь в спальню.

      Арвид сидит на кровати, сгорбившись и отводя глаза, которые прикрыты сальными прядями чёрных немытых волос.

      – Какого чёрта ты здесь делаешь? – успевает спросить он, прежде чем я подхожу к нему и даю ногой в лицо. Арвид падает с кровати на пол, где и остаётся лежать.

      Через секунду в комнату, тяжело дыша, заходит Лиз и начинает дергать меня за куртку, причитая и вопя:

      – Что ты наделал? Что ты наделал!

      Арвид наконец поднимается, приложив руку к уху. Выпученными глазами он смотрит на Лиз:

      – Видишь? Посмотри, что ты наделала! Этот ублюдок опасен, я всегда говорил! Он чудовище, ты что, не понимаешь?

      Арвид сплёвывает кровь и вытирает кулаки о жилет. Лиз отцепляется от меня и бежит к мужу. Она гладит рукой его лицо, приговаривая успокаивающие слова. Арвид разводит руки в стороны и подходит ко мне.

      – Думаю, тебе стоит быть чертовски осторожным! Иначе я напишу на тебя заявление, и уж тогда тебе прямая дорога снова за решётку! И ты это знаешь, душегуб проклятый! – рявкает он, проходя мимо. – И если ты будешь здесь, когда я вернусь, то тогда уж пеняй на себя.

      Выходя, он толкаем меня плечом и захлопывает дверь.

      – …И что, вот такой ты жизни хочешь, Лиз?

      Она поставила на стол кофе, печенье и сладкие рулеты. Мы вместе с ней сидим на диване в гостиной, не изменившейся с тех пор, как я был здесь в последний раз. Единственное перемена – кожаное кресло перед телевизором. Несомненно, кресло Арвида.

      – Всё не так, как ты думаешь, – она смотрит на меня и решает сменить тему: – Ты говорил с мамой, после того как вышел? Она о тебе спрашивает, когда я звоню.

      – Пока что не было времени.

      – По словам родных, ей хуже в последнее время, – Лиз смотрит на блюдо с печеньем. – Если бы самолёт до Осло не стоил таких безумных денег… Тем более теперь, когда Арвид стал инвалидом…

      – А что отец?

      – Всё ещё держится. Видела его в новостях какое-то время назад, в репортаже о стройке нового алюминиевого завода в Исландии. Там передавали, что он возглавляет группу по охране окружающей среды. Что-то наподобие партизанского отряда. Вроде бы они называют себя «Исландия задыхается».

      – «Исландия задыхается»? – я смеюсь, воображая горящие глаза и отливающие серебром волосы мужчины, каждый раз вопящего в упоенной эйфории, когда полиция выдворяет их вместе с товарищами с очередного завода или протестной акции против действующих капиталистических сил на нашем вулканическом острове. – Ничего не меняется.

      – Ты очень на него похож.

      На секунду Лиз бросает взгляд на мой шрам на щеке, прежде чем снова посмотреть мне в глаза.

      – Как будто я снова вижу его. Таким, каким помню из детства.

      Она икает с такой силой, что всё её массивное тело вздрагивает.

      – Ну,