Чертово колесо. Михаил Гиголашвили

продолжал развивать ее:

      – Да… Мы за тобой давно следим… И сдали тебя, и дочку хотели украсть. Кстати, задержание зарегистрировано? Проведено в сводке? Ордер на обыск дома оформлен? – обернулся майор к Пилии.

      – Нет еще.

      – Немедленно оформить! – морозным тоном произнес майор и зашуршал бумажками.

      – Не надо, не надо, очень прошу, какой обыск… – ошарашенно заныл Кукусик.

      Майор долгим взглядом посмотрел на него:

      – Как это не надо? Обязательно надо! – Потом, как бы раздумывая, добавил: – И все-таки жаль мне его, хоть он и сучий барыга… Зачем он должен один за всех на всю катушку отдуваться? Пусть те, кому он нес, расплачиваются.

      – Дайте позвонить, – быстро проговорил Кукусик с пола, почувствовав какую-то оттепель, но майор печально покачал головой:

      – Никаких звонков, запрещено!

      – Как же я скажу, чтобы деньги принесли? – развел руками морфинист.

      – Что за деньги? – удивился майор, будто впервые в жизни услышав это слово. – Какие деньги, ты что? Садись лучше, пиши список наркоманов! Укажи всех, кого знаешь. И кому нес. И у кого купил. Пиши, как Руставели. А дальше мы сами…

      – Не бойся, твоего имени никто не услышит, – заверил Пилия взъерошенного морфиниста, поднял его с пола и усадил на стул. – Напишешь – выпустим, еще на дорожку заход дадим. А не напишешь – все, хана тебе: в тюрьме на параше гнить будешь, носки вонючие лизать! С барыгами так делают, сам, наверное, знаешь.

      Майор подтвердил, серьезно покачав головой:

      – Замучают, не сомневайся. У тебя губы вон какие… Пухлые… Вмиг опетушат! Сколько у тебя отравы было? – осведомился он.

      – Стакан, не меньше, – ответил за него Пилия. – А может, и больше… Я еще не мерил… Утруска, усушка, – добавил он с намеком.

      – Это не мой кокнар! Это вы его подкинули! – взвизгнул Кукусик, утирая кровавые сопли, но кулак инспектора снова рухнул ему на затылок.

      – С кем кайфуешь? Кому нес?

      После этого удара морфинист затих. Глаза его были закрыты, со лба тек пот, а из-под век струились слезы. Мелко тряся головой и посидев так в молчании (во время которого инспектор и майор обменялись понимающими взглядами), он хрипло прошептал:

      – И что… И что вы с ними сделаете?

      – С кем – с ними?

      – Ну, кому нес… Если скажу?

      – А ничего! – деланно-равнодушно ответил майор. – Скажем, чтоб деньги собрали, принесли, выкупили тебя – и всё. Что мы, псы, еще делаем? Вы же нас псами называете? Собаками?

      – И… Больше ничего? Не посадите? – выдавил Кукусик, не открывая глаз. – Слово даете?

      Майор и Пилия опять переглянулись.

      – Честное пионерское! – уверенно оказал майор, а Пилия добавил:

      – Если всех наркуш сажать – места не хватит. На черта они нам?

      – Ладно! – сказал Кукусик, прерывисто вздохнув. – Только меня не упоминайте. Вообще. Никогда.

      Майор поспешно подтвердил:

      – Конечно, дорогой, конечно, о чем речь… Зачем нам тебя упоминать, нам же хуже от этого будет… –