Сорок пять. Часть первая. Александр Дюма

и снова устремил взгляд на всадника, проговорив наконец:

      – Но уж раз говорят, что этот Сальсед служит господину де Гизу, – не такой он невкусный кусочек.

      – А-а! Разве так говорят? – подхватил с любопытством гасконец, моментально навострив уши.

      – Ну да, конечно, говорят, – пожал плечами всадник. – Но мало ли какого вздора теперь не рассказывают!

      – А! – Брике смотрел на него испытующим взором и насмешливо улыбался. – Так вы полагаете, что Сальсед не служил господину де Гизу?

      – Не только полагаю, но совершенно уверен, – отвечал всадник и продолжал, видя, что Робер Брике сделал жест, означавший «А на чем вы основываете вашу уверенность?»: – Конечно, если бы Сальсед принадлежал герцогу, тот не допустил бы, чтоб его взяли, или, по крайней мере, не дал бы его привезти из Брюсселя в Париж скованным по рукам и ногам, не сделав ни малейшей попытки отбить и увезти его!

      – «Отбить», «увезти»! – повторил Брике. – Это довольно рискованно. Ведь удайся эта попытка или нет, но раз она исходила бы от господина де Гиза, так он тем самым сознался бы, что затевает заговор против герцога Анжуйского[4].

      – Господина де Гиза, – холодно ответил всадник, – я уверен, не удержало бы такое соображение, и раз он не требовал выдачи Сальседа и сам ничего не сделал для его спасения, значит, между Сальседом и ним ничего не было общего.

      – А между тем – извините, что настаиваю, но не я это выдумал, – продолжал Брике, – есть сведения, что Сальсед наконец заговорил.

      – Когда? На суде?

      – Нет, не на суде, а под пыткой. Да разве это не все равно? – Робер Брике тщетно пытался придать себе наивный вид.

      – Нет, конечно, не все равно, далеко не все равно. Ну хорошо, заговорил, но что именно он сказал – неизвестно?..

      – Извините, сударь, – заметил Робер Брике, – и это известно во всех подробностях.

      – Что же, что? – не скрыл нетерпения всадник. – Сообщите нам, если вы так хорошо осведомлены.

      – Не могу этим похвастаться, сам желал бы получить от вас какие-нибудь сведения.

      – К делу! – перебил его всадник. – Как вы утверждаете, в городе известно, что сказал Сальсед. Что же именно?

      – Не могу ручаться, что по городу ходят его собственные слова. – Робер Брике явно находил удовольствие, раззадоривая собеседника.

      – Но все же – какие слова ему приписывают?

      – Говорят, он сознался, что принимал участие в заговоре в пользу господина де Гиза.

      – Против французского короля, конечно? Вечно та же песня!

      – Нет, не против его величества короля Франции, но против его высочества монсеньора герцога Анжуйского.

      – Если он сознался в этом…

      – То? – подхватил Робер Брике.

      – То он негодяй! – Всадник нахмурил брови.

      «Да, – про себя молвил Брике. – Но если он сделал то, в чем сознался, то он хороший человек».

      – Ах, сударь, чего не заставят произнести честных людей «испанский башмачок», дыба и раскаленный горшок!

      – Увы!

4

Герцог Анжуйский, Франсуа (1554–1584) – сын французского короля Генриха II, носивший сначала титул герцога Алансонского, а потом герцога Анжуйского.