Рецепты сотворения мира. Андрей Филимонов

такой же, когда до утра читала Герберта Уэллса, чтобы отдохнуть от Максима Горького. И вот сама попала в «Войну миров». Крестами заклеенные темные окна зданий. Мертвые тушки аэростатов в небе. Страшный свет фары трехногой машины, притаившейся позади дома. В кабине копошится марсианин, ловец человеков, осьминог с огромным лбом и большими глазами, поджидающий жертву.

      Пугая себя, Галя бежит в сторону Нескучного сада. Там, под деревьями, можно стать незаметной для треножника.

      Но чем дальше от дома, тем тяжелее детская мысль: вляпалась. Тягучее пространство, как горячий асфальт, затрудняет движение. По спине ползет противный муравей тревоги. Из-за спины доносится звук мотора. Боковым зрением Галя видит черный блеск автомобильного крыла и переходит с бега на шаг, чтобы отдышаться и не выглядеть запыхавшейся уродкой. Машина тоже замедляет ход и, мурлыкая двигателем, плетется за девушкой вдоль обочины.

      Она делает вид, что ничего не замечает. Идет равнодушной походкой. Лишь бы достичь калитки и нырнуть во тьму сада. Если там заперто, остановиться и заговорить первой. Четкий план в голове успокаивает нервы, помогает держать дистанцию с миром. Но тут опускается стекло в задней двери машины и раздается негромкий мужской голос:

      – Quo vadis?

      – Ого! Латынь во время войны. Что бы это могло значить? Шпионаж или проверка на вшивость?

      Не поворачивая головы, она отвечает:

      – Просто гуляю.

      Голос удовлетворенно произносит:

      – Так я и думал. Студентка.

      Галя продолжает идти, считая метры, оставшиеся до калитки.

      – Да не спеши! Там закрыто, – предупреждает голос.

      План побега, который известен противнику, не годится к исполнению. Опять же, смерть как хочется узнать, что за древний римлянин катается тут по ночам. Галя обернулась, прищуром наводя на резкость близорукие глаза. Автомобиль встал как вкопанный. Дисциплинированный профиль шофера не шелохнулся в сторону девушки. Зато чей-то силуэт на заднем сиденье внимательно поблескивал стеклышками в очках, а может, пенсне. На плечах погоны, офицерская новинка этой весны. В сорок третьем командный состав Красной армии соскочил с ромбиков на звездочки. Преследователь Гали носил звезды немаленькие. Возможно, даже первой величины.

      – Вы генерал? – спросила Галя у силуэта.

      – Генерал, – ответил силуэт.

      – Каких войск?

      – Самых важных.

      – Я не знаю, какие у нас самые важные.

      – Главное, что я знаю. Ты не местная. – Она кивнула, хотя это был не вопрос, а утверждение. – Владимирская?

      – Ивановская.

      – Не может быть.

      – Почему?

      – По говору слышу. Где родилась?

      – В Юрьеве-Польском.

      – А говоришь, не владимирская. Географии не знаешь. Хотя зачем тебе. Ты гуманитарий.

      – Как вы догадались?

      В ответ ее собеседник зевнул. Как будто видел людей насквозь и не находил у них внутри ничего интересного. От него веяло древней скукой, словно